Читать книгу - "Двенадцать рождественских убийств - Сара Даннаки"

в руки не возьмет, – вздохнула экономка. – Слишком уж многое завязано на сексе. – Она на мгновение задумалась. – Хотя он обожает ту книгу про пение птиц, которую я когда-то давно подарила ему на день рождения. И постоянно перечитывает еще одну – про отшельника, прожившего десять лет в одиночку на шотландском острове. Ее муж выбрал сам на деревенской распродаже. На его прикроватной тумбочке лежит то та, то другая. – Миссис Линден разгладила складки на юбке и добавила: – Кроме того, мою историю он уже слышал в кратком изложении еще в то время, когда она только произошла, и спросил тогда, не выдумала ли я ее. После чего уточнил, с какой стати мне вообще взбрело в голову поехать из Йоркшира в Девон посреди зимы. Ведь он заранее предупреждал, что путешествие окажется сложным. Хотя и не предполагал, что по пути может произойти убийство.

– О, это одна из тех историй в поезде? – оживилась Дина. – Как про Пуаро в «Восточном экспрессе»? Или про свидетельницу преступления, замеченного из окна вагона?

– Не совсем, – ответила миссис Линден и приступила к рассказу. – Билет за десять фунтов показался мне выгодной сделкой при покупке. Триста миль в роскошном салоне комфортабельного автобуса явно того стоили. Муж высадил меня на станции Йорка в семь утра. С учетом короткой пересадки в Бристоле я ждала, что приеду к сестре, которая жила рядом с Эксетером, как раз к пятичасовому чаю. Конечно, она приглашала и Линдена. К тому времени мы с ним трудились в поместье Брейсестон уже четыре года. Мистер Лудденхэм нанял нас вскоре после того, как купил дом в 2013 году. Мы всегда работали в Рождество и уже потом спокойно отмечали праздники в январе. Но в тот год хозяин отсутствовал весь декабрь и сказал нам тоже отдохнуть пару недель.

Идея провести Рождество в компании Дженни и ее семьи наполнила меня радостью. Но не Линдена. Честно говоря, не могу припомнить, видела ли я его хоть когда-нибудь «наполненным радостью». Конечно, он тепло относится к моей сестре и мужественно терпит ее детей. Однако в тот раз настоял, что кто-то должен присмотреть за поместьем. И не захотел слушать мои заверения, что кучка камней и цемента, выдержавшая четыреста лет непогоды, вряд ли развалится только из-за отсутствия бродящего по коридорам сторожа не первой молодости. Муж заявил, что отлично проведет время и в одиночестве в компании радио и колоды карт. Если что-то и можно назвать его хобби, так это бесконечные пасьянсы.

Поэтому утром четырнадцатого декабря я с трудом тащила чемоданы и дорожную сумку с вязанием, любовным романом, фляжкой и достаточным количеством бутербродов и конфет, чтобы пережить путешествие без покупки еды втридорога в магазинчиках на заправочных станциях. Погода стояла… интересная. По мере того как автобус отъехал от вокзала и покатил в сторону трассы, начали падать огромные, точно вырезанные из салфеток, снежинки, которые таяли до того, как коснуться земли.

К тому времени, как мы добрались до Бристоля, я уже успела немного повязать, прочитать основную часть книги и вздремнуть, поскольку отправилась из дома очень рано. Отдельные хлопья снега сменились сплошной белой пеленой. Я воспользовалась уборной на станции, прежде чем с некоторым душевным трепетом пересесть на другой автобус для заключительного этапа поездки. Водитель совершенно не успокоил меня, жизнерадостно прокомментировав, пока я показывала ему билет:

– Я бы сказал, что в Эксетер будет сложно попасть по такой погоде, но я постараюсь, дорогуша.

Сев на место, где предстояло провести следующие два с половиной часа, я похвалила себя если и не за то, что наслаждалась поездкой, то хотя бы за то, что пока с честью ее выдерживала. Транспортное средство почти ничем не отличалось от своего двойника из Йорка. Сеть «Автобусный экспресс» обещала в рекламном объявлении «первый класс роскоши междугородных путешествий». Но когда мы выехали из Бристоля и в конце концов свернули на трассу, то сразу застряли. Я принялась размышлять, насколько далеко могут отойти от истины маркетинговые лозунги про роскошь без того, чтобы превратиться в ложь. Пожалуй, поговорка про красоту в глазах смотрящего имеет под собой основания, однако, будучи зажатой в тесном кресле со слишком маленьким пространством для ног, да еще и рядом с лысым соседом, который постоянно что-то бормотал себе под нос и пах жареной курицей, я никак не могла оценить «первоклассной роскоши междугородных путешествий». В крошечных динамиках у нас над головами еле слышно играли на повторе какие-то – предположительно праздничные – мелодии, но слишком тихо и с таким дребезжанием, что мотив не удавалось разобрать. Что же касается туалетов в салоне… ну, до них мы еще дойдем. Хотя я так и не сподобилась этого сделать за предыдущие пять часов в дороге.

Мой сосед явился в автобус с картонной коробкой, такой, в какой обычно относят кошек и других питомцев в ветеринарную клинику. Вероятно, заметив мое удивление, он пояснил:

– Я всегда вожу любимицу с собой. – После чего засунул контейнер на верхнюю багажную полку у нас над головами, а как только занял свое место, достал кипу бумаг, пакет чипсов – источник запаха курицы – и начал что-то бормотать.

Все сиденья в автобусе были заняты. Через проход устроилась молодая азиатка в наушниках. Она неторопливо листала журнал. Рядом с ней дремал юноша с пышной рыжей челкой. Его нос указывал на потолок, точно труба парохода.

Девушка улыбнулась мне в ответ через тушу моего соседа. Простите, слово «туша» прозвучало оскорбительно? В конце концов, я и сама не худышка, так что не мне судить. Но он и правда был очень крупным. Двойные подбородки колыхались каждый раз, как он качал головой, бормоча себе под нос, по-видимому зачитывая вслух отрывки из кипы документов. В какой-то момент я услышала следующее заявление:

– Признаюсь: какаду не вызывают у меня эмоций.

– Прошу прощения? – переспросила я.

Сосед сдвинул очки для чтения и заморгал.

– Извините, милочка. Это все проклятые реплики. Мне нужно отрепетировать слова до совершенства. Завтра я выхожу на сцену и не имею права подвести аудиторию.

Актер, ну конечно. Эти было абсолютно ясно по манере его речи: громко и четко произнося каждый звук каждого слова, округляя гласные. Я заметила, что некоторые из пассажиров оборачиваются. Он помахал им. Видимо, для него весь мир служил театром.

– Вы учите Шекспира? – спросила я, пытаясь вспомнить, писал ли бард что-то про какаду.

Однажды мне довелось посмотреть уличную постановку пьесы «Сон в летнюю ночь». Вроде бы актер с ослиной головой пел что-то оскорбительное про птиц.

– Увы, мадам, – ответил мой сосед. – Хотя великий Уилл вполне мне по плечу. Вне сцены я не