Читать книгу - "Смерть по вызову - Андрей Троицкий"

– Я всегда интересовалась литературой. И вы обещали привести меня в гости к здешнему писателю.

– Вот к нему в любое время дня и ночи. Скрипит старик своим вечным пером. Тут с литераторами не густо, не Москва, поэтому сделали его почетным гражданином. После этого он очень вдохновился, засел за какой-то роман из провинциальной жизни. Еще власти выделили ему бесплатную путевку в профилакторий для поддержания угасающего здоровья. Там-то, в профилактории, он и написал свои лучшие главы. Меня ещё мучил, вслух их читал.

– Что, так плохо получилось?

– Не то чтобы плохо, – пожал плечами Егоров. – Но впечатление такое, будто это пятьдесят лет назад написано, а не сейчас: «Иван склонил седую голову на грудь Насти и разрыдался. Она пригладила ладонью непослушные вихры Ивана: „Это не ты плачешь, это водка в тебе плачет, она проклятая. А ведь на зорьке покос, на луг люди придут. Эту у них должен ты просить прощения за пропитую косилку-плющилку“. „Нет, ты прости“, – простонал Иван сквозь рыдания». И дальше в таком роде.

– Ну и память у вас.

– На тексты хорошая, зрительная память тоже неплохая, на имена и цифры немного хуже, но, когда я в ударе, все смогу запомнить слета, – похвастался Егоров. – Когда я писателя слушал, сам чуть не плакал, как его Иван. Жалко старика, мыкается со своим почетным гражданством.

– Нет, если ваш знакомый так любит устное художественное слово, я к нему не пойду, – сказала Лена. – Я эти рыдания никак не вынесу. И вообще сельская тема мне не очень.

– Тогда вопрос исчерпан, – обрадовался Егоров.

– Жаль, но мы уже подходим к гостинице, а я бы ещё погуляла. Впервые весной запахло. Сегодня я поговорила по душам с милиционером, хоть и бывшим. Вы, оказывается, много лет в уголовном розыске работали. Есть, наверное, заслуги, награды?

– А, кто об этом сейчас помнит, о моих заслугах? – Егоров хотел было сплюнуть себе под ноги. Он подумал, что и сам давным-давно не разговаривал ни с кем по душам. – Любая романтика рано или поздно превращается в рутину.

– Вы ещё относительно молоды, – сказала Лена. – Скажите, а из милиции вы по доброй воле ушли или вас выгнали?

– Крутые парни рано выходят на пенсию, – ушел от прямого ответа Егоров.

– У вас масса знакомых, товарищей, – Лена посмотрела на Егорова снизу вверх. – Но почему-то, сама не знаю почему, вы мне кажитесь очень одиноким человеком. Можете не отвечать, если вам неприятно.

– Одним словом тут не отделаешься, – Егоров хмыкнул. – Три года назад я развелся с женой. Бывшая супруга переехала к своему теперешнему мужу, так удобнее всем нам. Теперь вот живу с сыном, он взрослый совсем, вашего возраста. Парень спортом увлекается, – Егоров задумался, но других увлечений сына не вспомнил.

– А чем занимается ваша бывшая супруга?

– Просто домохозяйка.

– А её муж?

– Он в министерстве связи работает, – сказал Егоров и добавил совершенно лишнее. – Они друг с другом в поезде познакомились. Возвращались с одного курорта и познакомились. В одном купе ехали. Вот как бывает, вроде как судьба.

– Да, неудачная встреча, – Лена надула губы, будто обиделась на бывшую супругу Егорова. – Скучная у вас жизнь.

– Хотел собаку завести, но ей заниматься надо, время ей уделять. А зачем животное мучить?

– А я вот иногда чувствую себя не нужной, ни родителям, ни самой себе, – сказала Лена. – Но это быстро проходит. Ведь отец меня любит, и Светлана Петровна тоже любит, ну, насколько меня вообще возможно любить. А вот знаете что, – Лена забежала вперед Егорова и остановилась в двух шагах от него, отбрасывая в разные стороны сразу несколько ломанных сугробами теней. – Сделаю я так: влюблю вас в себя. Телохранители всегда влюбляются в тех, кого они охраняют. Это же закон жанра. Вы не боитесь?

– Чего не боюсь? – не понял Егоров.

– Ну, влюбиться в меня со всеми вытекающими?

– Наша жизнь развивается не по закону мелодрамы, – улыбнулся Егоров. – И влюбиться в вас я не боюсь. Потому что голова забита совсем другой кашей, не любовной. И еще, потому что у вас, видимо, уже есть любимый человек.

Егоров произнес последние слова и на сердце сделалось мучительно тяжело. Обаяние весеннего вечера пропало, будто и не было его. Он поднял воротник пальто.

– Пойдемте в гостиницу.