Читать книгу - "Дом в глухом лесу - Джеффри Барлоу"

– Может статься, она бы и раздумала кончать с собою, – продолжала между тем Черри, разумея, конечно же, дочку покойного викария. – Пожалуй, отыскался бы способ остановить бедняжку, открыть ей глаза. Ох, ни минуты не сомневаюсь, что со временем мне это удалось бы. – с помощью доброты, увещеваний, дружеского участия!

– То было бы возвышенное, благородное деяние, мисс Черри, – подала голос миссис Филдинг. – Но, боюсь, несчастная девушка была не в том состоянии, когда прислушиваются к голосу здравого смысла!

– Что вы имеете в виду, тетушка? – полюбопытствовала Мэгс. – Вы и вправду думаете, что мисс Марчант была не в себе?

– В ту пору считали, будто она и впрямь повредилась рассудком, – тихо проговорила тетушка Джейн. Всю свою жизнь она терпеть не могла эту тему – эту ненавистную, отвратительную тему! – и сейчас чувства ее нимало не изменились. При одной лишь мысли о событиях далекого прошлого холод пробирал ее до костей. Но возврата назад не было: миссис Филдинг сама завела о том речь, так что ей волей-неволей пришлось призвать на помощь все свое мужество. – Мисс Марчант в деревне появлялась все реже и реже. Со временем ее отец счел необходимым запирать девушку в доме, поручив заботам служанки. К несчастью, однажды ночью она сбежала, а последствия вам известны. Должно быть, мучилась она ужасно – в этом своем невменяемом состоянии, хотя сама я в подробности никогда не вдавалась – из уважения к семье и к отлетевшей душе бедняжки.

– Что же ввергло ее в состояние невменяемости? – задала Черри риторический вопрос. – Любовь к молодому наследнику Скайлингдена и упрямое нежелание жить дальше без него. Она-то надеялась в один прекрасный день войти в Скайлингден-холл его женой и законной хозяйкой усадьбы, вот только мечте этой не суждено было сбыться. Возможно, мистер Кэмплемэн ее высмеял и унизил: чтобы деревенская девчонка, дочка викария, да осмелилась полюбить Кэмплемэна! Возможно, она впала в ярость; возможно, именно это и лишило ее душевного равновесия и подтолкнуло к самоубийству. Будь я там, я сумела бы помочь бедняжке и предотвратила бы катастрофу. Как мне с детства внушал отец, в жизни есть только две важные вещи: труд и добрые дела. И в этом я с ним всецело солидарна.

– До чего ты в себе уверена, милая, – подивилась вслух мисс Вайолет. – Ты говоришь так, словно и в самом деле лично знала дочку викария Марчанта.

– Мне кажется, я понимаю, что она была за девушка, – объявила Черри безо всякой заносчивости, безо всякого чувства превосходства, как нечто само собою разумеющееся. – Мне и впрямь ее очень-очень жаль, но, право же, таких девушек здесь, в горах, на каждом шагу встречаешь. В Тарнли, в Джее, даже в Кедровом Кряже, где живет мой дядя; девиз у них один: «лови-хватай!» У этих девиц нет иной цели в жизни, кроме как подцепить себе мужа; эти девицы ни о труде, ни о добрых делах и не задумываются; рассчитывать на себя даже и не пытаются, собственными дарованиями не гордятся. Для таких преуспеть означает лишь сунуть голову в брачное ярмо. Спасибо, меня отец воспитал совсем иначе! И я уверена: матушка моя, кабы мы ее не утратили, когда мне только шесть исполнилось, поддержала бы его всей душою.

– Брак – это священный союз, самим Небом налагаемые узы, и, стало быть, любому мужчине и любой женщине к такой цели стремиться не зазорно, – возразила Дина; как супруга викария она, конечно же, иного мнения придерживаться и не могла. – Нет ничего дурного в том, чтобы подыскать себе спутника жизни, и создать семью, и видеть, как любовь супругов друг к другу отражается в лицах детей. Твои родители – наглядный тому пример.

– Верно, ровным счетом ничего дурного здесь нет, – разгорячившись, отвечала Черри. – Вот только не следует предаваться этому со всепоглощающей страстью, как некоторые. Напротив, молодую женщину следует поощрять к тому, чтобы развивала свои таланты и способности.

– Каковые она не преминет использовать, чтобы привлечь будущего мужа, – улыбнулась мисс Кримп.

– Что тоже в общем-то не так плохо, – добавила Дина. – Уж такова роль женщины в обществе, самой природой ей уготованная.

– И тем не менее жаль мне, что я не была знакома с мисс Марчант, – не отступалась Черри, возможно, слегка смущенная тем, какой отклик вызвали ее убеждения. – Уж я бы ее убедила в том, сколь пагубен ее образ мыслей. Я бы объяснила ей, что чувство к молодому мистеру Кэмплемэну, пусть и крайне сильное, не должно возобладать над любовью и уважением к себе самой. Я бы уговорила ее не жертвовать видами на будущее из-за джентльмена, которому до нее и дела нет. Надо радоваться тому, что у нас есть, и не плакать о том, чего у нас нет и чего мы заполучить не можем. Да, я отлично знаю, что за девушка была мисс Марчант.

– В самом деле, надо наслаждаться жизнью, пока есть возможность, – вздохнула мисс Кримп, уютно покивав. – Чем старше становишься, тем быстрее летит время. Чем дороже тебе каждый день, тем стремительнее он проходит. Помню, в детстве я о времени вообще не задумывалась и хода часов не отслеживала.

– К сожалению, время не считается ни с детьми, ни с нами, – посетовала тетушка Джейн, на миг задержав взгляд на своих морщинистых, увядших руках, которые некогда были гладкими и прекрасными, под стать лицу. – Время невозможно остановить, точно часы с боем, хотя и хотелось бы. Оно идет само по себе, независимо от нас и наших целей.

– Время несется мимо нас, точно бурная река. Дни неумолимо поспешают вперед один за другим, и ничего тут не поделаешь. Но отчего так заведено? Отчего дням позволено мчаться столь стремительно, как вы думаете? – осведомилась мисс Вайолет совершенно по-Слэковски.

– Ну не чудесно оно было бы, – улыбнулась Мэгс, – если бы такой чудовищной вещи, как Время, на свете вообще не существовало бы, и все мы жили бы себе спокойно, нисколько не меняясь с каждым часом и с каждым днем, оставаясь в точности такими же, как сейчас?

– Ты описываешь обещанную Господом вечность, – отозвалась Дина, супруга викария до мозга костей.

– Да, наверное.

С вечностью прихожане Шильстон-Алкота уже отчасти соприкасались, размышляла про себя Дина; кто, как не ее супруг, приобщал паству к вечности со своей кафедры каждым воскресным утром? Миссис Скаттергуд тотчас же устыдилась своих мыслей – и с хрустом сжевала последний кусочек вафли, выдавив из него ненавистный воздух.

Оставшуюся часть дня мисс Моубрей и миссис Филдинг провели в обществе деревенских друзей и знакомых, заглянули в коттеджики и лавки на Нижней улице и на окраине и наконец направили свои стопы домой, в Грей-Лодж. По дороге они миновали древний крест на ярмарочной площади, с подножием и ступеньками из доброго талботширского камня, затем – общинный выгон и колодец, где дамы задержались утолить жажду. Наконец они добрели до церкви Святой Люсии и домика священника, и узенькой тропки, что вилась через кладбище и выводила из низины к каретному тракту поблизости от входа в Грей-Лодж. День уже клонился к вечеру и сгущались сумерки – в горах темнеет довольно рано, едва солнце спрячется за высокой грядой Талботских пиков.

Поднимаясь по тропке, дамы вдруг заметили, что на кладбище кто-то есть. В тени вековых деревьев, среди причудливо покосившихся надгробий – ни дать ни взять корабли, бороздящие бурное земляное море! – у одной из могил застыла одинокая фигура со склоненной головой и скрещенными на груди руками. Над могилой высился один из самых внушительных памятников, увенчанный скульптурным изображением ангела: ангел словно размышлял над участью усопшего, чей прах покоился под плитой. Разумеется, в появлении незнакомца не было ровным счетом ничего примечательного; родственники и друзья покойных на кладбище – частые гости. Внимание Мэгс и миссис Филдинг привлекло скорее то, сколь странно повел себя данный конкретный скорбящий: в следующий миг он развернулся и, вытянув руки в стороны, двинулся спиной вперед вокруг могилы – осторожно, шаг за шагом. Человек обошел могилу один раз, другой и третий; дамы наблюдали за ним не без страха, но и не без досады, ибо к тому времени на погосте почти совсем стемнело и опознать скорбящего никак не удавалось даже на расстоянии столь близком.