Читать книгу - "Эффект чужого лица - Наталья Солнцева"

– Изложите суть дела, – мягко предложила Астра. – В чем заключается ваша проблема?

– Я должна быть уверена, что… Понимаете, выворачивать наизнанку грязное семейное белье не в моих правилах. Я не хочу, чтобы мой отец или брат пострадали из-за моих… расстроенных нервов. Любое неловкое слово, пущенная по городу сплетня могут повредить их репутации. Отец – известный в своих кругах ученый, брат держит рестораны. Скандалы им ни к чему. Возможно, проблема существует только в моем воображении! Я хочу посоветоваться с кем-то, кто не поднимет меня на смех и не отправит к психиатру. Полная конфиденциальность! Это мое непременное условие.

– Расследование предполагает определенные шаги, которые сопряжены с риском разглашения тайны. Нужно задавать людям вопросы, как-то добывать информацию.

– Да, но… у вас, я слышала, особый метод.

– Никаких сверхъестественных фокусов типа сеансов «ясновидения» и прочей чепухи не будет, – прямо завила Астра. – Мой метод прост и опирается на обычную наблюдательность и правильные выводы. Один и тот же факт можно истолковать по-разному.

Ракитина машинально кивала, не выпуская из рук чашечку с кофе. Она настроилась на более проникновенный разговор, и тон Астры привел ее замешательство.

– Я не хочу поднимать бурю в стакане воды, – медленно произнесла она. – Возможно, мои домыслы и страхи не имеют под собой почвы.

– Если вы предпочитаете гадание на кофейной гуще, я дам вам адрес одной компетентной женщины. Жрица Тэфана практикует «лунную магию», ее салон пользуется популярностью.

Ракитина поставила чашку на столик и закусила губу. В словах собеседницы прозвучала смесь иронии и снисходительной вежливости. Нелли Никодимовна сама разговаривала подобным тоном с молодыми неопытными сотрудниками.

– Нет уж, увольте… – через силу пробормотала она. – Давайте прибегнем к эмпирике^[3]. Моя работа приучила меня доверять прежде всего результатам наблюдений. В этом мы с вами сходимся.

– Тем лучше. Итак, я вас слушаю…

Ракитина собралась с духом и начала излагать обстоятельства, в которых она оказалась то ли по воле случая, то ли став жертвой слишком развитого воображения.

– Этим качеством провидение наделило нас всех!

– Кого вы имеете в виду? – уточнила Астра.

– Отца, брата и меня, разумеется. Мы все творческие личности, каждый по-своему. Даже в моем увлечении химией сыграло роль превращение одних веществ в другие, удивительные изменения их свойств. В детстве я зачитывалась средневековыми мистиками, представляя себя алхимиком, сидящим в подвале мрачного замка, среди тиглей и реторт, и колдующим над получением философского камня.

– С помощью которого можно превращать обычный металл в золото и исцелять любые болезни?

– Да…

Ракитина улыбнулась – впервые за все время разговора. Улыбка у нее была мечтательная… и закрытая, с сомкнутыми губами.

– Вам удалось получить его?

– Шутите?

– Отнюдь! Я сама бьюсь над загадкой философского камня, только мои опыты происходят в мыслях…

Это лирическое отступление растопило лед между ними: Нелли перестала излучать настороженность и напряжение, Астра тоже расслабилась, вся погрузилась в историю семьи Ракитиных.

– А ваша мама? Она чем увлекается? Пишет стихи? Играет на рояле?

– Мама умерла, когда мне было четыре года, а брату пять… Мы погодки.

– Простите…

– Да нет… боли я давно не чувствую. В сущности, я маму почти не помню. Не знаю, как брат, а у меня остались смутные картинки из детства… мама за роялем… мама склоняется над моей кроваткой, прикасается ладонью к моему воспаленному лбу. Она была очень красивая! Жаль, что ее внешность не передалась мне.

Ракитина сказала это без всякого кокетства, не ожидая, что Астра начнет уверять ее в обратном, не напрашиваясь на комплимент. Просто отметила, как данность.

Детям, рано потерявшим отца или мать, присуще идеализировать их образ. Видимо, не избежала этого и Нелли.

– Порой мне кажется, что и эти скудные воспоминания я придумала! – с горечью воскликнула она. – Мама ушла от нас с братом, вот и все… она нас бросила. Но мы ее простили и продолжаем любить…

– Она чем-то болела?

– Отец говорил, что она умерла от аппендицита. Ее не смогли спасти. Знаете, а ведь вы угадали! Она действительно умела играть на рояле и сочиняла неплохие стихи. Ее инструмент до сих пор стоит в нашей квартире… вернее, в квартире отца. Мы все живем отдельно, слава богу…

– Вы читали ее стихи?

– Нет! Отец сжег все мамины вещи… после ее смерти. В том числе и тетради. Говорит, не мог смотреть на них, слишком сильные страдания они ему причиняли. По малолетству мы ему верили. Он был для нас непререкаемым авторитетом… пока не женился второй раз. Привел в дом мачеху, представляете?

Она подняла на Астру глаза, полные «справедливого» негодования. Но та ее не поддержала. И Ракитина спохватилась, спряталась в свою раковину, как улитка.

– Конечно, он должен был ходить на работу, оставлять нас с кем-то, чтобы быть спокойным. Отец уделял больше внимания науке, чем семье.

– Он тоже химик?

– Нет, что вы. Его специальность – искусствознание. Разные разделы. Сначала он занимался литературоведением, потом перешел на живопись – социалистический реализм в творчестве советских художников и все такое. Защитил диссертацию, стал профессором. Когда эта тематика потеряла актуальность, он несколько лет преподавал в Академии художеств смежные предметы, в общем, выживал.

– А сейчас?

– Отец посвятил себя тому, что по-настоящему его интересовало, – искусству древней Месопотамии. В его кабинете уйма книг о Вавилоне, Ниневии, ассирийских царях, клинописных табличках… Вместо сказок он рассказывал нам с братом о висячих садах Семирамиды и Вавилонской башне.

Девушка, одетая в широкое цветное платье и шаровары, готовила кофе по-турецки и разносила его посетителям. Людей прибавилось, теперь в зале почти все столики были заняты. Молодые парни, по-видимому, студенты, заказали кальян.

– Что же вас беспокоит? – спросила Астра, когда девушка вернулась за стойку.

Из-за ширмы в углу, отведенном для курения, поплыл сладковатый кальянный дым.

Нелли морщилась и молчала. Астра ее не торопила, пусть собирается с мыслями.

– Не люблю курящих…

– В вашей семье никто не курит?

– Никто, – покачала головой Ракитина. – Кроме Эммы. Это жена моего брата. Он пытался отучить ее от сигарет, а потом смирился. Терпит! Куда деваться?

– Вы с ней дружите?