Читать книгу - "Грааль клана Кеннеди - Екатерина Барсова"

США, 1960 год

Ах, как он любил Америку конца пятидесятых годов! Золотые денечки были для страны! Потом многие, кому довелось жить в Соединенных Штатах в то время, вспоминали о нем с ностальгией. Те времена уже никогда не вернутся, времена кумиров, ярких людей, голливудских звезд, которые были не девчонками и парнями с соседского двора, а настоящими небожителями. И, конечно, она, богиня Голливуда – Мэрилин Монро.

Он был тогда совсем мальчишкой, учился в школе советского посольства в Вашингтоне, и пребывание в Америке стало для него одним из самых ярких и счастливых впечатлений жизни. Отец работал в посольстве, был вечно занят, и они с матерью каждый раз с напряжением и тревогой ожидали его возвращения домой после трудового дня. Кругом были враги, и расслабляться не стоило: мать ужасно боялась, что отец поддастся «прелестям капиталистической жизни» и как-то скомпрометирует себя – либо свяжется с девицей легкого поведения, либо его завербует ЦРУ. Об этом мать однажды сказала ему шепотом, когда он спросил, почему мама ходит заплаканной уже с утра. Но все тревоги и страхи матери он понял гораздо позднее, а тогда просто наслаждался тем, что вел не такую жизнь, как большинство его сверстников в Советском Союзе.

В доме были журналы, которые он мог часами рассматривать – все было незнакомым, ярким, веяло другой жизнью: шикарные автомобили, небоскребы, улыбчивые крепкие мужчины… А девушки! Каждая из них была богиней, достоянной внимания и преклонения. И жгучие брюнетки – решительные, смелые, как Ава Гарднер. Или сладкие карамельные блондинки – как Мэрилин…

А музыка! Джаз…

Эти золотые ноты блюза, которые выводил Би Би Кинг… Они заставляли больно и сладко сжиматься сердце, обещая что-то волшебное и несбыточное. Повзрослев, он не утратил любви к джазу, до сих пор любил его слушать, особенно когда оставался один…

Впервые он услышал имя Кеннеди, когда однажды отец вернулся домой и сказал:

– Джон Кеннеди выдвигается на пост президента США. Этот парень еще даст всем прикурить!

– О чем ты? – откликнулась мать.

– О Кеннеди! Он еще задаст всем шороху. Парень ворвался в политику, растолкав всех локтями. И нажил себе немало друзей и врагов. Он слишком высоко взлетел, а этого не прощают. Но нам вроде бы бояться нечего. С СССР он ссориться не станет, у него куча внутренних проблем, которые он должен решить в первую очередь.

Хотя дети сотрудников посольств и росли в относительной изоляции, все же веяния мира доходили и до них. Иногда он читал газеты, которые приносил отец. Это было так странно – знать, что твоя родина – лучшая страна в мире, страна победившего социализма, а на страницах газет читать о «русской угрозе», о том, что «Советы мечтают установить коммунистические режимы по всему миру», и о чем-то в том же духе.

Отец, к которому он однажды обратился за разъяснениями, ответил:

– Тебе еще рано задумываться о таком. Поговорим позже. Большинство тех, кто пишет на эти темы, никогда не был в СССР и не разбирается в истории и вообще мало в чем разбирается. Журналисты пишут так потому, что это редакционное задание, спущенное сверху. Вот и все.

– А у нас? – шепотом спросил он. – Тоже пишут по заданию сверху?

Отец нахмурился и строго сказал:

– Чтобы я такого больше от тебя не слышал! Никогда!

Вопросы и осадок остались, но спорить с отцом он не решился.

Читая американские газеты и журналы, он словно погружался в другой мир. Впрочем, так оно и было. Этот мир был расцвечен всеми красками, как радуга: красивые девушки, музыка, кайф, легкость и необременительность… Свобода, которая в то время казалась таким сладким и запретным плодом.

Потом он понял, что все имеет и обратную сторону, но тогда об этом не знал…

Он любил смотреть телевизор, когда в кадре появлялся Джон Кеннеди: тот, казалось, сразу занимал собой все пространство. Лучезарная улыбка, взгляд человека, который уверен в себе и лихо обходит на поворотах других, но делает это с такой милой мальчишеской гримасой, что невозможно не поддаться его обаянию… «Я – хороший парень, и, выбрав меня, вы не прогадаете, вы сделаете лучший выбор в своей жизни», – говорил весь его облик.

Он не сразу понял, что влюбился в Кеннеди – точнее, в его образ. Джон Кеннеди выглядел как принц из волшебных сказок. Все развивалось по сказочному сюжету: большая дружная семья, красавица-жена – необычная, с диковатым взглядом, но вместе с тем утонченная аристократка. Они хорошо смотрелись рядом. На него работал весь клан Кеннеди, и Джон обязан был выиграть. Это семейство шумных напористых ирландцев – будто выпавшие из одного гнезда прожорливые алчные птенцы, которым всего было мало – славы, богатства, влияния. Они всерьез намеревались завоевать Америку и шли к своей цели.

Отец непонятно почему ходил то мрачным, то веселым. Эти перемены настроения угадать было трудно. Как он понял, на работе у отца были трудности, связанные как раз с предвыборной кампанией. В Москве думали, чего ожидать от нового кандидата, делали прогнозы, просчитывали ситуации.

Однажды отец сказал, что они едут в Нью-Йорк. Всего на один день.

Он помнит до сих пор этот изумительный Централ-парк в Нью-Йорке, знаменитый мостик, воспетый художниками, темно-синюю гладь озера…

Была осень. Яркая, огненная, по-летнему тихая и солнечная. Листья всевозможных расцветок окрасили город в разные тона, и от этого Нью-Йорк выглядел не высокомерным мегаполисом, а каким-то свежим, юным. Они с отцом сидели на скамейке в парке, открывался прекрасный вид на озеро и город. Отец повернулся к нему и сказал:

– Сейчас я познакомлю тебя с одним человеком. Он очень хороший журналист. Один из лучших в нашей стране. Настоящий профессионал своего дела.

Мальчик с трудом оторвал взгляд от двух девушек, бегавших наперегонки. Девушки весело смеялись, и взрывы смеха доносились до них. Одна была одета во что-то ярко-желтое, другая – в клетчатую юбку и серый пуловер.

– Да? И кто он?

Отец немного помедлил, а потом проговорил:

– Журналист Валерий Корин.

Мальчик сдвинул брови.

– Ты часто говорил о нем. Теперь я вспомнил.

– Да. А теперь пора познакомиться вживую. Он очень занятный человек.

Что имелось в виду под этим словом, отец уточнять не стал.

– Постарайся произвести на него положительное впечатление. Это единственное, о чем я тебя прошу.

– Я понял, пап. – Ему было даже странно, что отец так волнуется. Тогда он не придал этому никакого значения. И только потом понял, почему произвести впечатление на журналиста Корина было важно.

Валерия Корина они увидели издалека. Мужчина шел быстрым шагом, сутулясь, как нахохлившаяся птица, а его серый плащ от порыва ветра напоминал распростертые крылья. Он поднимался к ним на холм, отец еще издалека помахал ему рукой, а тот, приложив руку к глазам козырьком, помахал в ответ. Когда Корин подошел ближе, мальчик поразился: какие у него крупные руки, и лицо, как будто бы его лепил скульптор. Чуть скошенный подбородок и странный взгляд. Чем-то глаза журналиста напоминала рыбьи – в глубине их мерцала сонливость. Но это впечатление было напускным и обманчивым. На самом деле Валерий Игнатьевич ничего не упускал из вида, просто у него был такой имидж: спокойного равнодушного человека, но в реальности он быстро все присекал и моментально анализировал со скоростью лазера. Что со стороны было не видно и не заметно и позволяло ему наблюдать за людьми, не обнаруживая своего интереса.