Читать книгу - "Этюд в розовых тонах - Анна Данилова"

Он не переставал удивляться ее словам. Плов? А почему бы и нет? Он сразу же вспомнил Ренату, которая делала все возможное, чтобы только не принимать у себя ни Гасана, ни Андрея. Рената терпеть не могла, как она выражалась, «мужские посиделки с водкой», а потому, даже когда возникала необходимость встречи, особенно накануне какой-нибудь важной сделки, и когда она понимала, что Сулейманов с Бархатовым обязательно придут к ним домой, старалась под любым предлогом сбежать. Уходила к Ирине или шла в кино. И это при том, что она любила готовить и в принципе была хорошей хозяйкой, умела ублажить гостей чем-нибудь вкусным. «Почему ты так не любишь моих компаньонов?» – сколько раз спрашивал ее Виктор, и каждый раз она только отмахивалась, не считая нужным объяснять свое довольно-таки странное поведение.

– Как ты думаешь, почему Рената так не любила Гасана и Андрея? – он сначала спросил Наталью, а уже потом подумал, стоило ли задавать этот вопрос. Наталья незнакома с Ренатой, откуда же ей знать ответ?

– Думаю, она, как животное, которое чует злого человека и не доверяет ему, избегала общества твоих друзей. Она испытывала к ним неприязнь инстинктивно, понимаешь? Наверное, она толком так и не смогла тебе объяснить, почему не хочет видеть их в доме.

– Да, пожалуй, и здесь ты права. Ну что ж, готовь плов, а я пока постараюсь вспомнить и разложить по датам визиты в тюрьму всех тех, кто приходил ко мне туда и что говорил… И, конечно, приму меры к тому, чтобы прекратить действие моей доверенности.

Сказав это, он почувствовал, что начинает пробуждаться от затяжной и болезненной спячки.

– Вот это мне нравится… – Наталья в порыве радостных чувств чуть было не обняла его, но вовремя взяла себя в руки и лишь вздохнула. Она вышла из комнаты, притворив за собой дверь, и Виктор в который уже раз спросил себя, кто эта женщина и как могло такое случиться, что она поселилась в его квартире. И покупала ли она ее вообще? Не работает ли она на Сулейманова или Бархатова?

Виктор заглянул на кухню и увидел, как Наталья замачивает рис.

– Я прогуляюсь… – это желание было навязчивым. Ведь с тех пор, как он вышел из тюрьмы, у него еще не было возможности обдумать все то, что с ним произошло и продолжает происходить, словно помимо его воли.

– Прогуляешься? Но куда? – Лицо Натальи приняло озабоченное выражение. Видно, ей было бы куда спокойнее, если бы он оставался дома.

– Просто прогуляюсь. Надо походить, подышать свежим воздухом и подумать о том, как вести себя с этими…

– Я понимаю. Тогда возьми деньги… – Наталья взяла с кухонной полки коробку из-под монпансье и достала оттуда несколько сотенных купюр.

– Спасибо. – Он надел куртку и вышел из дома.

Оказавшись на улице, вдохнул полной грудью холодный морозный воздух и огляделся. Родная улица. Покачивались озябшие ветки деревьев, с неба сыпалась ледяная крупа.

Он пешком дошел до своего гаража, расположенного позади дома, открыл его и вздохнул с облегчением, когда увидел мерцающий в полумраке серебристый автомобиль – почти новый «Мерседес». Наталья не видела, как он доставал из ящика письменного стола ключи от гаража и машины. Как шарил в книжном шкафу в поисках банковских и водительских документов, сберкнижек, при помощи которых он мог бы снять хотя бы часть своих денег, чтобы убедиться в том, что он пока еще не совсем нищ. Все наличные, а это около пятисот долларов и двух тысяч рублей, которые у него были при задержании, исчезли – скорее всего, были украдены работниками милиции. И вот теперь, сидя в холодном салоне своей машины, он спрашивал себя, а принадлежит ли еще ему эта машина? И хотя свидетельство о регистрации имелось, что означало, что он по-прежнему является хозяином машины, он теперь постоянно ждал какого-то подвоха, какой-то неприятности, очередной подножки. Прошло десять месяцев, а он так и не понял, что же произошло с ним и его семьей, с Ренатой двадцать пятого декабря тысяча девятьсот девяносто седьмого года? Кому понадобилось разрушать и без того полуразрушенный брак и разорять его? Кому они с Ренатой перешли дорогу? Кому помешали? И если кто-то хотел опустить и смешать с грязью его, то зачем было убивать жену? Убили бы самого Виктора Кленова. Так нет же, убили молодую женщину – его жену. Да еще и Ирину.

Странное чувство охватило его, когда он завел свою машину. Она послушно завелась, словно вспомнив ласковые руки хозяина. Бак был почти полным. Сейчас, по прошествии столь долгого времени, он, конечно, не помнил, когда заправлял машину бензином последний раз. Хотя его автомобилем наверняка пользовалась Наталья. А почему бы и нет? Ключи она не могла не видеть…

И тут вдруг ему стало жарко. До него только сейчас начало доходить, какие же подлые люди окружали его, пока он был на свободе. Они продали его квартиру вместе со всем, что в ней находилось, вплоть до его трусов и документов. Как же так? И кто посмел так гнусно поступить с ним? Кто?

Ответ он получит уже сегодня вечером, когда увидит Сулейманова и Бархатова. Но придут ли они? Посмеют ли? Ведь, если они так с ним поступили, значит, были уверены в том, что он либо совсем не выйдет из тюрьмы, либо выйдет инвалидом или сумасшедшим, то есть человеком, которому совершенно безразлично, где и как он будет жить. Но откуда у его компаньонов такая уверенность?

Он выехал из гаража, вышел из машины и вернулся, чтобы запереть его. И вдруг увидел лыжи. Старые лыжи. В эту минуту он вдруг увидел в них те самые, на которых не так давно каталась такая неспортивная и ленивая Рената и, стоя на которых, погибла от пули неизвестного. Искушение разломать их и сжечь, как напоминание о трагедии, прямо сейчас, немедленно, было велико. Виктор едва сдержал себя от этого глупого и импульсивного поступка. Он отвел глаза от одиноко стоявших в углу лыж, запер гараж, сел в машину и поехал на Студеную улицу.