Читать книгу - "Земляничная тату - Лорен Хендерсон"

Том поначалу в ответ издавал вполне разумный бубнеж, а потом вдруг оживился и спросил – почти с той же тонкостью, с какой Джим Кэрри изображает удивление – где именно женский персонаж оголяется целиком и полностью. Я свирепо ухмыльнулась и уже собиралась всласть поизмываться над ним, обрушив на него забойные метафоры, сравнивающие вульву с анютиными глазками, но помешал звонок в дверь, и Том на время избежал моих когтей.

– Привет!

Это была Джейни, другая моя лучшая подруга.

У нее за плечами, как всегда, болтался огромный ранец, а в руках она держала пакет из супермаркета «Марк и Спенсер», который соблазнительно позвякивал и шуршал. Не став дожидаться, когда Джейни переступит порог, я выхватила у нее пакет. Его содержимое наверняка куда интереснее, чем сценарии, которыми под завязку набит ранец.

– Как ты похудел! – воскликнула она, бросаясь к Тому, которого не видела после его возвращения из Индии.

– Побывал в Диареябаде, – вздохнул Том. – Это такой городишко в штате Поносорат. Потеря веса гарантирована. Чтобы не помереть, приходится хлестать целыми днями воду, но это единственный минус, а так – нет лучше средства похудеть, чем посетить благословенную Индию. Бог мой, Джейни! А ты-то как исхудала! Я тебя даже обнять теперь смогу! – Том взял Джейни за плечи и оглядел ее с ног до головы. – Что случилось? У тебя тоже была дизентерия?

Джейни самодовольно улыбнулась. Из жирной рубенсовской красавицы она за последний месяц превратилась в простую пышку Ренуара. Несмотря на округлые формы, Джейни производит впечатление эфемерного создания: необычайно бледная кожа и светлые вьющиеся волосы придают ей хрупкость, которая подчеркивается изящной линий скул.

– Много работы, – сказала она с нарочитой небрежностью, которая не ввела нас в заблуждение. – Есть некогда.

– Джейни – ПРОДЮСЕР НА БИ-БИ-СИ! – объявила я, поскольку с Джейни явно случился припадок скромности. – Она только что закончила съемку своего первого сериала.

– Так это же здорово! Поздравляю! – Том сжал Джейни в объятиях. – Это потому ты такая нарядная? Куда делись хипповые накидки, побрякушки, фенечки и прочая дребедень? Неужто придется привыкать к твоим элегантным туалетам?

С братской фамильярностью Том дернул за серебряные бусы ручной работы, болтавшиеся у Джейн на шее – своими повадками он напоминал гориллу, подумывающую, не попробовать ли эти шарики на зуб. Ловкости в пальцах Тома было не больше, чем в связке бананов. Иногда меня гложут сомнения, все ли у него пальцы на месте.

– Отвали, балбес! – Джейни шлепнула его по руке. Том с обиженном видом отодвинулся. – Сэм, как насчет выпивки? У меня с собой отличное белое вино.

Таким деликатным способом Джейн давала понять, что предпочитает избегать пойла, хранящегося у меня под раковиной.

– Уже открыто.

Я протянула ей бокал и, вскрыв пакетик с фирменными чипсами, высыпала их прямо на стол.

Джейни с отвращением уставилась на горку.

– А миски у тебя что, нет?

– Вообще-то есть…

Джейни прекрасно поняла, что я имею в виду.

– Ладно-ладно. Не буду спрашивать, какую дрянь ты в ней разводила. Мм-м… – Она с наслаждением отхлебнула вина. – Очень недурно. Ну, Том. Как тебе Индия? Помимо дизентерии?

Том страдальчески глянул на нее:

– Ты не читала мою книгу? – спросил он скорбно.

Джейни виновато покосилась на меня.

– Ох, прости. Съемка в Уэльсе отнимала все мое время. Прости, пожалуйста. Сегодня же куплю. – Она запнулась. – А разве ты написал путевые заметки? Я думала, ты у нас по части поэзии.

– Стихи, стихи, – успокоила ее я.

Том все равно бы не ответил, поскольку погрузился в глубокое уныние. Еще бы – Джейн не купила его поэтический сборник «Так близко/слишком близко». (Я говорила Тому, что деструктивная пунктуация вышла из моды еще десять лет назад.) Там скрупулезно описан разрыв отношений между Томом и девушкой, которая поехала с ним в Индию. Отличное руководство в стихах для тех, кто отправляется в дальнее путешествие вместе с предметом воздыханий – о чем с ним можно разговаривать, а каких тем лучше избегать. После тщательного изучения жутких и гнетущих событий, правдиво воспетых беднягой Томом, у читателя складывается впечатление, будто в Индии можно разговаривать только о цветах. А ботанические сравнения с вульвой – просто колоритная приправа.

– Том с Алисой, – заговорила я, решив как можно короче изложить суть болезненной темы, – расстались в Индии, и книга в основном посвящена…

– Она меня бросила! – с горечью поправил Том.

Он забился в кресло и, свесив голову на грудь, разглядывал ботинки. Хорошо мне знакомый темно-синий свитер, прежде жизнерадостно оттопыренный на небольшом, но крепком животике, теперь свободно болтался, словно из тела Тома выпустили воздух. Жалкое зрелище: раньше Том выглядел куда симпатичнее – этакий увеличенный вариант уютной плюшевой гориллы. Даже его крепко сбитая ирландская физиономия осунулась, а подбородок заострился.

– Ладно, – продолжала я, – Алиса бросила Тома…

– Ради американского хиппаря с козлиной бороденкой!

– Бородка, как и вообще растительность на лице этого парня, сильнее всего бесит Тома, – поведала я Дженни. – Стихотворение, посвященное бороденке, – одно из лучших в книге. Знаешь, прочитав его, ты уже не сможешь без содрогания смотреть на эспаньолки.

Джейни проворно налила вина в опустевший стакан.

– Мне очень жаль, Том. Может, скушаешь печенюшку?

Большая голова Тома приподнялась, на безжизненном лице мелькнул слабый лучик надежды.

– С шоколадом?

– С двойным слоем! – торжествующе сказала Джейни, держа коробку подальше от Тома, словно отвлекая его от края пропасти.

Последовала долгая пауза. Затем Том наклонился и загреб целую горсть. Джейни облегченно вздохнула. Хотя лицо Тома по-прежнему было полно скорби, скорость, с которой он пожирал печенье, предполагала, что в его жизни еще осталось место маленьким радостям.

– А ты как, Джейни? – спросил он, вытирая рукавом рот.

– Да все в порядке. Если не считать мелких неприятностей. Только что встречалась с композитором, который любого доведет до белого каления. Этот придурок порывается написать симфонию, а нам от него нужно только десять секунд ужаса.

– Десять секунд ужаса? – озадаченно переспросила я.

– Ну да, ужаса. Музыка для создания зловещей атмосферы. Кто-то таится в тени, а за кадром грохочут жутковатые аккорды. Берешь такой музон и просто вставляешь в нужном месте. Там пятнадцать секунд паники, здесь двадцать сельской безмятежности…

– Странно как-то. Все равно что галантерейщик нарезает всякую мелочевку: кружева, тесьму, молнию?