Читать книгу - "Жестокая ложь - Мартина Коул"

Габби смотрела «Радугу», примостившись на коленях у Джека Каллахана. Старик обожал маленькую внучку, и ему совсем не улыбалось возвращать девочку матери. Джек Каллахан считал Синтию не просто странной, он всерьез полагал, что у его дочери не все в порядке с головой. В отличие от жены, он, к ее досаде, не делал секрета из своего мнения.

— Послушай, Мэри, — нередко говорил он, — вся беда Синтии в том, что она одержима собой любимой. Такой она была еще в детстве. Ты все равно ничем ей помочь не сможешь. Лучше смирись.

Жена ничего не отвечала, не спорила с ним, поскольку из собственного опыта знала, что это бесполезно. В отличие от Мэри, Джек никогда не помогал старшей дочери деньгами, а предпочитал часами напролет резать правду-матку. У отца не хватало ни времени, ни терпения разобраться в причудах дочери, и она отвечала ему полным пренебрежением. Их неприязнь была взаимной. Несмотря на то что Мэри любила свою семью, она и сама испытывала определенную неприязнь к Синтии за ее ядовитый характер, который разрушает все, к чему дочь прикасается. Она подкинула бедное дитя своим родителям. Конечно, бабушка обожала маленькую Габриелу, но Мэри было бы гораздо приятнее, если бы дочь предпочла оставить обоих детей у себя. Синтия никогда особо не горела желанием рожать своего первого ребенка, и Габби стала для нее неприятной обузой. Такая бессердечность больно ранила Мэри.

Слава Богу, у нее есть еще одна дочь. Селеста только что вернулась с работы. Как всегда, она светилась радостью.

Широко улыбаясь в ответ, Мэри окинула взглядом младшую дочь и убежденно сказала:

— Сегодня ты выглядишь счастливой!

Улыбка Селесты стала еще шире, и Мэри подумала, что, по крайней мере, с этой ее дочерью все будет в порядке. Селеста была полной противоположностью старшей сестры. В отличие от Синтии, у младшей дочери не было второго дна. Вся она была как на ладони.

— У меня все прекрасно! Что, Синтия не забрала бедняжку Габби домой?

Мэри отрицательно покачала головой.

— Я думаю, она еще не совсем отошла после родов Джимми-младшего.

Селеста нахмурилась, очень удачно подражая манере старшей сестры, и сказала:

— Ты имела в виду Джеймса, мама!

Обе рассмеялись. Синтия терпеть не могла, когда ее новорожденного сына называли «Джимми». Она родила Джеймса. Ее сын — Джеймс. И все тут!

— Да, Джеймса! Не думаю, что его хоть кто-то будет так называть.

Селеста перестала смеяться и вполне серьезно сказала:

— Синтия будет, мама! Ты же ее знаешь.

— Да, и нам придется идти у нее на поводу. Там, где замешаны дети, спорить с ней бесполезно.

Остатки веселости угасли. Мать и дочь часто посмеивались над Синтией, чаще добродушно, иногда пускали в ход сарказм, но неожиданно обе, не сговариваясь, решили прекратить свою игру, словно поняв, что это, в сущности, не смешно. Чтобы видеться с внуками, Мэри придется соблюдать установленные Синтией правила, им всем придется. Она использовала детей в качестве оружия в борьбе со своей же семьей. И Каллаханы позволяли ей себя шантажировать, прекрасно понимая, что без них у детей вообще не останется ничего светлого в жизни.

— Ты думаешь, она справится? Мне кажется, сейчас Синтия выглядит еще несчастнее, чем прежде.

Мэри раздраженно всплеснула руками.

— Она никогда не будет счастлива, Селеста. Она просто не способна ею быть.

— По крайней мере, у нее есть муж и семья, которые будут о ней заботиться.

Мэри грустно улыбнулась.

— Ну, по крайней мере, пока…

Джек Каллахан, который вполуха слушал этот разговор, бросил на жену и дочь быстрый взгляд и сокрушенно покачал головой.

— Посмотрите на эту малышку. — Он указал пальцем на Габби, которая, не отрываясь, следила за тем, что происходит на экране телевизора. — Она ни за что не уедет отсюда в дом этой бессердечной суки!

Селеста тяжело вздохнула.

— Папа! Я думаю, не стоит так выражаться в присутствии ребенка.

Джек Каллахан громогласно расхохотался, удивленный глупой наивностью дочери по отношению к старшей сестре.

— Да пошло оно все куда подальше! Девчонка уже знает, что почем. Половину своей жизни она провела, живя с нами. Блин! Она еще маленькая, но знает эту чокнутую шлюху лучше вас.

Мэри гневно мотнула головой.

— Когда ты перестанешь называть свою дочь шлюхой?! — раздраженно спросила она.

Тяжело вздохнув, Джек Каллахан невозмутимо заявил:

— Достали! Вы обе! Ребенку здесь лучше. Габби и сама это понимает. Ее отец Джимми — прости, Боже, его грехи! — боится эту суку не меньше, чем все вы. Я, положим, ее не боюсь, поэтому откровенно ему заявил, что если он мужик, а не половая тряпка, то должен каждый день вколачивать в голову этой шлюхи, кто в доме хозяин. Таким сукам, как наша Синтия, это только на пользу. Они ядовиты, как змеи. Надо вырвать у них зубы, а то искусают до смерти. Синтия презирает нас. Она вообще смотрит на людей сверху вниз. Если бы у Джимми была голова на плечах, он бы давным-давно ее бросил. Я первым пожму ему руку, когда узнаю, что наш недотепа подал на развод.

Селеста посмотрела на мать и пожала плечами.

Потом Джек Каллахан метнул осколочную гранату:

— А тебе, Селеста, следовало бы охранять свои тылы. Синтии не нравится то, что происходит у вас с Джонни Паркером. Она оставила на нас свою дочь. Чем она занимается в свободное время? Не знаю, но, чем угодно клянусь, я бы не доверял Синтии ни на грош.

Габби посмотрела на дедушку и улыбнулась. Она знала, что он всегда будет стоять за нее горой. Несмотря на юный возраст, Габби уже понимала, что мама по-настоящему ее не любит. Настоящую любовь и заботу Габби чувствовала только со стороны отца и маминых родителей. Папа очень нервничал в присутствии мамы, поэтому полагаться на него особенно не приходилось. Дедушка, напротив, будет биться за нее до последнего. Габби нравилось сидеть возле дедушки, так как Джек Каллахан был единственным человеком в ее маленьком мирке, который не испытывал страха перед ее мамой.