Читать книгу - "Портрет дамы - Диана Стаккарт"

Черт возьми, это несправедливо! Мой пол не должен мешать мне быть художником. Ладно, если бы я хотела стать каменщиком или еще кем-то, чей труд требует наличия физической силы. Но даже учитель частенько говорил, что живописью, в отличие от скульптуры, можно заниматься, будучи разряженным в шелка и вельвет. Безусловно, это означает, что женщина тоже может стать великим мастером.

Я уже почти готова была разрыдаться от жалости к себе, но мало-помалу усталость взяла верх и я погрузилась в сон. Но около полуночи меня разбудил мягкий звук шагов возле моей постели. Даже если бы я не узнала знакомую высокую тень, нетерпеливое подергивание меня за ногу, накрытую одеялом, немедленно выдало бы ночного гостя.

— Дино, почему ты спишь? — мягко спросил учитель, отпуская мою лодыжку. — Пойдем, нам нужно работать.

Работать? Я еле удержалась, чтобы не заворчать. Неужели после той работы, которую мы сегодня проделали, ему могло прийти в голову испытать очередное свое изобретение?

Насколько я его знала, очень даже могло.

Я зевнула и послушно села. Леонардо нависал надо мной, почти неразличимый в темноте, и лишь его рыжевато-золотая грива сияла в лунном свете.

— Мне следовать в вашу мастерскую? — прошептала я, протирая глаза.

Он кивнул.

— Не сердись, мой мальчик. Уверен, ты сочтешь это интересным, — ответил он и исчез так же бесшумно, как и появился.

Я должна пояснить, что бродить по ночам для Леонардо было обычным делом. Как и многие гениальные люди, он мог обходиться всего несколькими часами сна в сутки. Также не было ничего необычного в том, что он будил одного из подмастерьев, чтобы тот составил ему компанию. Однако мотивы, побуждающие его искать общества учеников, были безупречно чисты… в отличие от слухов, распускаемых некоторыми тупоголовыми обитателями замка, которые обвиняли придворного инженера в извращенных пристрастиях.

Правда состояла в том, что учитель часто набирал столько заказов, что не мог справиться с ними в одиночку. Имея привычку бросать проекты на полпути, он сталкивался с непониманием взбешенных клиентов, которые настаивали на завершении отдельной картины или фрески под угрозой лишения гонорара. При таких обстоятельствах лишняя пара рук была на вес золота.

Правда, те случаи, когда я избиралась для ночных бдений, изобиловали странными концепциями и пленительными теориями, которые я слушала раскрыв рот. К тому же я подозревала, что Леонардо порой страдает от болезни, которой подвержены и самые блестящие умы, — одиночества.

Хотя он держался на равных с представителями знати и легко мог сойти за одного из них, сам он не был благородного происхождения. Я узнала, что на самом деле он незаконнорожденный сын известного нотариуса, но, в то же время, он не стоял на одном уровне с прислугой замка. Не много общего было у него и с городскими самодовольными торговцами и тщеславными членами гильдии.

Он был особенным человеком. Гениальность и природная необщительность обрекли его на одиночество. Он мог быть поглощен своей работой, тем не менее, я уверена, как и все мы, он нуждался в общении, пусть и самом поверхностном. И я никогда не жалела о потерянных часах сна, когда он вызывал меня на ночные прогулки.

Я подождала немного, чтобы убедиться, что никто из подмастерьев не разбужен его приходом. Затем, немного запутавшись в одежде в темноте, я надела корсет под тунику, служившую мне ночной рубашкой, и натянула короткие штаны и башмаки. Захватив куртку на случай, если будет прохладно, я тихонько пробралась меж спящих товарищей и вышла на улицу.

Должна признаться, я ощущала некоторое волнение, стучась в дверь Леонардо. Зайдя, я замерла от предвкушения чего-то захватывающего, как в те времена, когда я помогала ему найти убийцу графа Феррара. Вдруг причина, по которой он меня позвал, имела отношение к погибшей женщине, чье тело я нашла сегодня?

Но мне пришлось дожидаться ответа на этот вопрос в течение нескольких минут, потому что учитель с головой ушел в очередной проект.

Он сделал мне знак сесть рядом с ним за маленький круглый столик. Кроме угасающего камина комнату освещали лишь несколько огарков свечей. Обычно стол был завален десятками книг, чуть ли не половиной его библиотеки! Однако сейчас тяжелые тома лежали на полу, а небольшое пространство стола занимал лист бумаги, на котором он быстро что-то рисовал.

Как я уже успела заметить сегодня, когда мы с Витторио разгружали мешок, комната изменилась за те несколько недель, что я здесь не была. Обстановка осталась той же: узкая кровать, большой прямоугольный стол с двумя скамейками по бокам и круглый столик со стульями, на которых мы сейчас сидели. Несколько топорно выполненных деревянных полок на стене позади меня, пожалуй, были заставлены больше прежнего. Среди глиняной посуды можно было увидеть несколько треугольных камней, огромный букет высохших желтых цветов и нечто, походившее на черные кожаные доспехи.

Я также насчитала не менее четырех глиняных моделей всадников на лошади. Слегка различаясь между собой, будучи размером примерно с кулак, каждая являлась точным, вплоть до мельчайших деталей, изображением гордого коня и благородного наездника.

Эти статуэтки, догадываюсь, были предварительными моделями гигантской бронзовой статуи, которая должна была быть возведена в честь отца последнего герцога Миланского. Именно этот большой заказ привел Леонардо в город. Потом уже он прельстил герцога рассказами о невероятных изобретениях, способных сделать непобедимой любую армию. Я не бралась предположить, сколько времени потребуется, чтобы закончить эту скульптуру (если она вообще когда-нибудь будет закончена).

Подавив очередной зевок, я вновь сосредоточила внимание на учителе. Перед ним на столе стояла чашка со свежими фруктами, среди них было обгрызенное яблоко — его обычная ночная трапеза. Я заметила, что он переоделся, сменив коричневую тунику и зеленые короткие штаны на тунику и короткие штаны черного цвета, более подходящего для его ночных эскапад. Я вспомнила, что вечером видела в башне свет и задумалась, а не он ли это был.

Он наконец перестал рисовать и сосредоточенно взглянул на эскиз. Затем, очевидно оставшись довольным результатами своей работы, откинулся на спинку стула и принялся меня разглядывать.

— Скажи мне, мой дорогой Дино, видел ли ты когда-нибудь, как с дерева падает лист?

— Конечно, — ответила я, удивленная столь неожиданным поворотом беседы. — А кто же не видел?

— Тогда объясни мне, как это происходит.

— Это очень просто. Когда с приходом осени лист высыхает, он теряет свою связь с веткой и падает на землю, — ответила я, движением руки изображая кружение листа.

Он кивнул.

— Теперь представь, что ты стоишь и держишь высоко над головой камень. Опиши, как он будет падать, если ты его отпустишь.

— Ну как же, он просто упадет на землю, — сказала я, стараясь не замечать неприятных ощущений в области живота. Я догадалась, куда он клонит.