Читать книгу - "Жизнь, застигнутая врасплох - Михаил Март"

— Полагаю, ночью, когда я спал.

— Мы вас не нашли по адресной базе. Вы переехали?

— Теперь живу за городом. Вышел в тираж и не хочу мелькать перед глазами у нынешнего бомонда.

— И где же вы живете?

— Станция Барыбино. Плюс семнадцать километров в сторону. Когда-то там имели участки всякие высокие чины. Теперь только номера на калитках. Квартиру в Москве продал. Дом куплен на имя жены. Ныне покойной.

— Исчезли из числа живущих?

— Прописанных в Москве. Дом перейдет мне по наследству.

— Кому он принадлежал раньше?

— Нам его продал внук генерала Колосова, расстрелянного после ареста Берии как его сообщник. Впоследствии реабилитирован.

— Недалеко от «Зеленой рощи»?

— Совершенно верно. Сейчас это глухое место.

— Если вашу машину перегоняли в Москву, то она не выглядела бы идеально чистой. Дождь начался в восемь вечера и лил всю ночь как из ведра.

— А кто вам сказал, что я ночевал за городом?

— Где же вы ночевали?

— В Москве. У знакомых.

— Адрес?

— Могу я поинтересоваться, к чему вам эти подробности? Машина, слава богу, нашлась, я тоже цел и невредим. В чем проблема?

— Как только высвечивается ваше имя, тут же начинаются проблемы. Вы еще не привыкли к этому?

— Боюсь, не совсем вас понимаю.

— Вы знали Галину Привалову?

— Вы говорите о звезде экрана сороковых-пятидесятых? Кто же ее не знает. Кажется, теперь о ней вновь вспомнили. С ее именем не одно поколение выросло.

— Вы часом не пишете о ней книжку?

— Я ничего не пишу. И лично с Приваловой не знаком.

— Может, о ней пишет книгу очередной Саша Фальк?

— Загадками изволите говорить, господин подполковник.

— Обычная логика без догадок и разгадок. Сначала кого-то начинают раскручивать, доводят до пика славы, потом убивают, и выходит книга воспоминаний, где бывшая легенда предстает совсем не в том свете, мягко говоря, в котором ее помнили поклонники. В доме номер десять этой ночью убита звезда экрана Галина Привалова. Возле дома найдена ваша незапертая машина с ключами в зажигании. Загадка или нет? Учитывая тот жанр литературы, в котором вы прославились.

— Вы же сами себе противоречите. Зачем же убийце оставлять вам прямую улику.

— Убийца бежал через окно второго этажа. Оно выходит во двор. По новым порядкам ворота на ночь запираются. Во дворе реставрационные мастерские Московской церковной епархии. Много ценностей. Во двор можно зайти с Машкова переулка. Но и там ворота.

— Не путайте меня, Степан Яковлевич. Кажется, так вас зовут?

— У вас хорошая память. Так вот. В квартире напротив живет бывший участковый. Ныне пенсионер. Он возвращался с двумя сыновьями с дачи. Картошку выкапывали. Несколько мешков привезли. Шел первый час ночи. Услышали крик и шум, доносящийся из квартиры старушки. Ребята крепкие. После того как на звонок в дверь не ответили, выломали дверь и ворвались в квартиру. Преступник сбежал через окно. Но сквозь запертые ворота выскочить на улицу, где стояла машина, не смог. Догнать его не удалось. Ушел по крышам гаражей и спрыгнул в школьный двор. Там его следы затерялись. Шел ливень.

Участковый вызвал милицию, а сыновья осмотрели машины, стоящие на улице. Все владельцы нашлись, кроме одного.

— И им оказался я. Это же чистая подстава.

— Ну почему же. Ведь убийца не предполагал, что его застукают. Случайность. Он мог покончить с делом, тихо выйти и уехать незамеченным.

— А убийство?

— Старушку нашли на кухне стоящей на коленях. Ее голова находилась в духовке, газовый кран открыт. По мнению экспертов, убийца готовил трюк. Отравил хозяйку квартиры газом и убрал все следы. Это он сделать успел. Дальше, по всей вероятности, перенес бы тело на кровать, закрыл окна, духовой шкаф и оставил бы открытой одну конфорку. Старческий склероз. Уснула и забыла перекрыть газ. Диагноз подтверждает причину смерти. Несчастный случай. Все так и произошло бы, если б не позднее возвращение соседей с дачи.

— Я бы не стал прыгать со второго этажа вниз. Не тот возраст, не та прыть. Бегать по крышам гаражей — тоже увольте. Идея отравления газом любопытна. Осуществить ее таким образом мог только убийца с железными нервами. Я на эту роль не гожусь. Мухи за всю жизнь не обидел. Дело в том, что вы меня совсем не знаете, подполковник.

— Хуже другое, Слепцов. Те, кто вас хорошо знал, уже ничего не скажут. Каждый из них прошелся по страницам ваших произведений и попал в могилу.

— Хотите привлечь меня к этому делу? Как обвиняемого?

— Вы же знаете законы не хуже меня, Павел Михалыч. Обвиняемым вы предстанете перед судом, а пока лишь подозреваемый. И вам, как никому, нужно иметь железное алиби.

— Алиби? Боюсь, что оно вас не устроит. О нем я не подумал. Да и убивать никого не пошел бы. Проще найти исполнителя, разработать план, а претворить его в жизнь не так трудно. Цель беззащитна.

— Логично. И убийце вы свой «Лексус» не дали бы. «Жигули» не столь приметны. Меня смущает ваше бессмысленное вранье.

— Я вам еще ничего не говорил, вы меня не допрашивали.

— В квартире актрисы найдены все ваши книги. Может быть, ей хотелось последовать примеру Акишина и заказать вам роман о себе?

— Я уже ответил на этот вопрос.

— Разве?

Марецкий достал из кармана записную книжку и открыл ее на нужной странице.

— Все страницы исписаны почерком Приваловой. Вот и ваш номер телефона. И заметьте, он написан не вчера. После него еще несколько записей.

— Позвольте, но этот номер отключен несколько месяцев назад. Я только сегодня купил себе новую сим-карту.

— Вовремя.

— Я ей не давал своего номера телефона и никогда не общался с погибшей.

— Теперь не проверишь. Не слишком ли много совпадений? Стечений обстоятельств, случайностей. Раньше все так гладко получалось, а теперь сплошная грязь. Навык потеряли?

— Вы хотите меня задержать?

— Для этого нет достаточных оснований. Но как только о Приваловой выйдет книга, вами займутся всерьез.

— Свято место пусто не бывает. Я сошел с дистанции, и меня кто-то должен заменить. Слишком велик соблазн занять пустующую нишу. Только вы не с той стороны лучину жжете. Решите для себя главный вопрос: кто и на чьи деньги начал пиарить престарелую кинодиву, а следовательно, и собирается писать о ней книгу?

— Это было телевидение. Ее вспомнили в связи с восьмидесятилетием.

— Кто им напомнил?

— Этого мы не знаем.