Читать книгу - "Искатель, 2002 №6 - Майкл Мэллори"

ранее человек, похожий на ее мужа, повесился в гостиничном номере.

— Конечно, в том-то все и дело. Самоубийство. В этом случае страховка не выплачивается. Вот как она поймала вас на крючок. А убийство актера — вроде бы счастливая случайность, которая могла помочь вам обоим. От вас требовалось лишь признать в убитом Генри Барстоу. Вкупе с опознанием трупа вдовой этого было вполне достаточно для страховой компании. Потом вы с Эдит выдумали предлог для встречи в ресторане, и любовная связь ее мужа была ни при чем: ведь Сюзанна встречалась не с Генри, а с актером.

— Войдите в мое положение… — взмолился Локнер. — Гангстеры…

— Я сочувствую вам, мистер Локнер. Вы стали пешкой в отвратительной игре, — тихо сказала Винни. — Вы думали, что в день убийства оказались в ресторане случайно? Нет, вы должны были обеспечить Эдит алиби. Кто более всех выигрывал от гибели обманщика? Неужели вы не понимаете, кто его убил?

Локнер схватился за голову.

— Неужели Генри Барстоу?

— Вот именно. Генри сейчас живет припеваючи со своей женой и сообщницей. И можете быть уверены, что они не в Бразилии.

— Ну, дорогая, — сказал Тетчер, когда прибывшая полиция увела Локнера, — вот ты и распутала еще одно сложное дело. Когда ты догадалась, что эту аферу придумали супруги Барстоу?

— Когда ты передал мне рассказ Сюзанны о сценке в баре. Предположим, что когда вошла Эдит, она была там с настоящим Генри Барстоу. Понятно, что муж и жена узнали друг друга. Совершенно необъяснимо то, что они не заговорили и не обменялись приветствиями. Нет, Сюзанна была там с актером, и Эдит знала об этом. Она не предполагала, что Сюзанна знает ее в лицо, поэтому сделала вид, будто просто заглянула в бар. Ей незачем было выступать в роли обманутой жены, привлекая внимание к себе и актеру.

— Ага! — воскликнул Тетчер. — Но Сюзанна видела ее на фотографии в кабинете Барстоу.

— Вот именно. Актер попытался знаком дать Эдит понять, что Сюзанна узнала ее и что надо уйти, но предварительно закатить бурную сцену. Но Эдит не смогла расшифровать его жестикуляцию и демонстративно вышла из бара.

— Теперь понятно, — сказал Тетчер. — Этот эпизод, внезапная утрата Барстоу деловой хватки, новая секретарша. Так ты и догадалась, что Генри Барстоу уже далеко.

— Да, но возникает еще один вопрос: почему Локнер не свернул дела сразу же после исчезновения Барстоу? А после убийства актера сделал это мгновенно. Ответ ясен: у него не было денег, чтобы расплатиться с вкладчиками, и он боялся возможного насилия. Бандит, который теряет много денег, опасен вдвойне.

— Хм, — молвил Тетчер. — Значит, деньги, которые я получил, украдены у страховой компании?

— Не смей! — вскричала Винни, хватаясь за цепочку.

— Их надо будет вернуть, — задумчиво продолжал Тетчер.

— Пожалуйста, не издевайся.

Он засмеялся.

— Успокойся, дорогая. Я уверен, что это наши законные деньги. Нет никакой надобности продавать цепочку, я просто пошутил.

Винни принялась распускать вязание.

— Что ты делаешь?

Она ухмыльнулась.

— Да вот, тоже решила пошутить. Свяжу тебе шарфик вместо свитера.

Перевел с английского А. Шаров

Павел АМНУЭЛЬ

В ПУЧИНУ ВОД

БРОСАЯ МЫСЛЬ

Раиса позвонила в половине седьмого — Фил уже не спал, но еще и не бодрствовал, переживал только что приключившийся сон, уплывавший из сознания, как таинственный бриг, окутанный сумраком утреннего тумана. Бывшая жена всегда звонила в такую рань — в ее Тмутаракани был обеденный перерыв, и ей почему-то казалось, что полдень наступил на всей планете. Фил давно перестал напоминать Рае, что сон — необходимая работа, которую нужно доводить до конца, и что существует такое понятие, как часовые пояса, и если у нее в Благовещенске середина дня, то в Москве только начало. Впрочем, в глубине души он был уверен в том, что Рая и сама это прекрасно понимала, но ей хотелось поднять Фила с постели, сорвать ему утренний распорядок, в общем, сделать хоть мелкую, но гадость — она-то лучше кого бы то ни было знала, что если утро для него начнется не так, как обычно, то он не сможет продуктивно работать и, значит, думать будет не о задачах по развитию фантазии, а о ней, своей бывшей, и о Максимке, по которому Фил действительно безумно скучал.

— Слушаю, — пробормотал он, — доброе утро.

— Утро! — с возмущением сказала Рая. — У людей уже обед скоро!

Хоть бы слово изменила в обычном своем приветствии…

— Что случилось? — спросил Фил.

— Ничего, я просто хотела посоветоваться. Максимка в последнее время стал капризный, сил нет, ну это естественно, без отца растет, а мать все время занята, так ты мне вот что скажи: как по-твоему, Максимке будет полезно, если отдать его в какой-нибудь кружок?

— Да, — твердо сказал Фил. — Непременно. Только не на танцы, это мы уже проходили.

Глупый разговор. Иногда ему казалось, что Раиса звонит вовсе не потому, что не может сама справиться с прихотями Максима, их дорогого сыночка, которому в день, когда они расстались, исполнилось два года. Нет, бывшей супруге почему-то было необходимо для поддержания морального тонуса общаться с Филиппом хотя бы два раза в неделю. Может, хотела, наконец, услышать в его голосе сожаление о том, что он так легко согласился на развод?

— Нет, конечно, не танцы, — сказала Рая. — Но вот рисование…

Минут десять они обсуждали достоинства и недостатки детского образования, а потом кто-то Раису позвал, и она, быстро попрощавшись, бросила трубку.

— Господи! — воскликнул Филипп, обращаясь к марсианскому пейзажу, висевшему в рамке на стене. — Почему я все время забываю выключать телефон на ночь?

И в это время аппарат зазвонил опять. «Не возьму, — подумал Фил, — обо всем мы уже поговорили, хватит». Но рука сама подняла трубку, и он сказал раздраженно:

— Послушай, ты же знаешь, что по утрам я работаю. Неужели тебе доставляет удовольствие выбивать меня из колеи?

— Ох… — тихо простонал в трубке низкий женский голос. — Простите… Я не хотела… Это Филипп, да? Филипп?

— Да, — сказал он сердито, — это Филипп…

— Филипп, Лизочка умерла.

— Что? — Филу показалось, что он не расслышал. Может, она сказала «Риточка»?

— Лизочка умерла, — повторила Дина Игоревна. — Теперь он узнал голос, это была Лизина мама, щуплая женщина, похожая на тростник; низкий голос совершенно не вязался с ее немощным на вид телом, а слова, которые она только что произнесла, не имели никакого смысла. Что она хотела сказать на самом деле?

То, что сказала. Филипп проснулся