Читать книгу - "Аферист - Константин Ковальский"

– Ты не против?

– Нет, конечно, – ответил я, стараясь не смотреть в иллюминатор на дрожащие от вибрации крылья многотонной махины.

Я, наверно, никогда к этому не привыкну. Когда летишь над облаками, тебе остается только уповать на мастерство пилотов и статистику, которая гласит, что полеты в тысячу раз безопасней поездок на поезде, автомобиле и мотоцикле. Но меня статистика слабо успокаивает. И я знаю почему. В воздухе ты ничего не контролируешь, отдаешь жизнь в чужие руки. Я же привык полагаться только на себя, поэтому во время перелетов нахожусь в нервном напряжении и поглядываю на часы, стрелки которых, явно желая меня позлить, начинают ползти медленней. По этой причине я был рад отвлечься разговором со своим новым знакомым.

– Завидую я тебе, – сказал Борис, – у тебя жизнь интересная. Статьи пишешь, по выставкам ездишь…

– Да, – согласился я, наблюдая краем глаза, как земля с квадратами полей далеко внизу кренится набок.

– Слушай… – Борис с заговорщическим видом понизил голос. – Ты, когда статьи на криминальную тему пишешь, наверно, с разными людьми встречаешься?

– А как же? Нам, писателям, без этого никак!

– И с настоящими преступниками тоже?

– Бывает.

– Как здорово! Ты знаешь, Максим, я в детстве мечтал стать «медвежатником»…

Неожиданное откровение заставляет меня забыть о высоте в десять тысяч метров, и я с удивлением смотрю на круглолицего Бориса.

– Вот как?

– Не веришь? Серьезно! Мы с пацанами во дворе уже собрались магазин один бомбануть, был у меня знакомый один, Витек, самый настоящий жулик!

Интересно, у каждого ли человека, умеющего открывать сейфы, возникают такие мысли?

– И что?

– Не повезло.

– В смысле?

– Так я ж в Америку поехал!

Я усмехнулся.

– Ты опасный парень, Боря!

– Да брось ты… Для меня ведь не само «дело» было главным…

– А что же?

Боря мнется, но я уже понимаю, о чем он хочет сказать. Мое поколение практически поголовно было читающим, и такие книги, как «Три мушкетера», «Айвенго» и романы Джека Лондона, не могли не повлиять на наше мировоззрение. Мы тогда, представляя свою дальнейшую жизнь, были настроены очень романтично и оптимистично. Общие дела, братство, дружба до гробовой доски… Прекрасные мысли и чудесные побуждения. Вот только несовместимые с реальной взрослой жизнью. Помню, был у меня лет в шестнадцать лучший друг, которому я доверял больше, чем себе. И вот сидим мы с ним как-то, пьем вино, которое он стащил у своего отца, а он мне говорит: «А здорово было раньше, ну, когда все эти рыцари были… когда знали, что такое дружба, честь, верность слову…» А я ответил: «Ты прав, здорово было…» А через пару лет, когда я пригласил его в придуманное мной дело, он меня предал по-крупному. Я был в шоке и не верил, что он мог сделать такое. Признаюсь честно, я тогда плакал от обиды. Но я его простил. Я слишком дорожил нашей дружбой, чтобы не дать ему еще один шанс реабилитироваться. А он предал меня еще раз. А потом еще. Так что я через это уже давно прошел, подрастеряв по дороге массу подростковых иллюзий. К моему огромному сожалению… А Борису, видимо, еще не довелось испытать на себе все прелести «общих дел», когда каждый в итоге начинает считать, что именно он сделал для этого самого «дела» больше остальных. Неужели в насквозь практичных и до абсурда материализованных Штатах он этого не понял? Даже странно как-то.

– Понимаешь…

Но договорить Борис не успел. Стюардесса попросила его вернуться на свое место и пристегнуть ремни безопасности. Самолет начало трясти. Меня начало трясти вместе с ним. Через пять минут болтанка закончилась, но отстегиваться я не спешил.

Тут мое внимание привлек пассажир, сидящий через проход впереди: парень моего возраста, спортивная фигура, прямая спина, черные, чуть вьющиеся волосы, прямой, с едва заметной горбинкой нос, дорогой пиджак… Но мое внимание привлек не его внешний вид. В левой руке он держал колоду карт, с которой проделывал такие манипуляции, каких не видел даже я. А я, поверьте мне, повидал немало. Причем самые сложные «вольты» он проделывал с легкой небрежностью, даже не глядя на колоду. Одновременно с этим он читал книгу, которую держал в правой руке. Подобная виртуозность в обращении с картами заставила меня получше приглядеться к парню. Кто знает, может, наши пути когда-нибудь пересекутся за одним из игровых столов? А мастеров экстра-класса, каким, несомненно, являлся этот пассажир, лучше знать в лицо.

– Леди и джентльмены, с вами говорит капитан корабля. Через пятнадцать минут мы совершим посадку в городе Львове. Просим всех пристегнуть ремни и оставаться на своих местах до полной остановки самолета…

Колода исчезла так неожиданно, что я не успел даже заметить! Опасный тип. Парень отложил книгу, посмотрел в иллюминатор и подкрутил стрелки своих часов, видимо, меняя варшавское время на львовское…

Каждый день нам встречаются тысячи совершенно разных людей. Они отличаются друг от друга телосложением, ростом, мимикой и десятком других признаков. Почти все они, промелькнув перед нашими глазами, исчезают из нашей жизни навсегда. Но некоторые, такие, как этот незнакомец в пиджаке, производят на нас сильное впечатление и остаются в сознании на долгое время. Почему так происходит? Что побуждает память отложить образ некоторых людей на отдельную полочку подсознания? Я думаю, главный фактор – неординарность таких людей, их непохожесть на основную серую массу. В незнакомце это было. Было что-то в выражении его глаз, манере движений, мимике… Какая-то скрытая сила… Тогда-то мне и подумалось, что наши пути еще пересекутся. Но даже я не мог представить, при каких невероятных обстоятельствах это произойдет.

Через пятнадцать минут, как и обещал капитан, самолет пошел на посадку. Я застегнул под горло замок своей спортивной куртки и поискал взглядом запасной выход. У всех есть свои фобии. И если кто-то скажет: «Я ничего не боюсь!» – значит, перед вами полный идиот.

Удар колес о бетон… Еще раз… Ну?.. Все!.. Нет? Медленней… Вот так… Молодец!

Брюнет-картежник в дорогом пиджаке захлопал, воздавая должное мастерству пилотов, и сидящий рядом с ним мужичок затрапезного вида поддержал его. Я присоединился к их аплодисментам, причем сделал это с удовольствием – почему не похлопать людям, которые сорок минут держали в своих руках твою жизнь? Но остальные пассажиры, по-видимому, так не считали, иначе как объяснить их недовольные лица? Эй, ребята, вас что, не устраивает, что вы долетели целыми?

Брюнет на миг обернулся, и я увидел взгляд его пронзительных серых глаз.

Самолет тем временем остановился, гул турбин стал стихать, и я наконец отстегнул свой ремень безопасности. За иллюминатором можно было увидеть маленькое здание львовского аэропорта с растущими по бокам куцыми елками и загорающих на тележках грузчиков.