Читать книгу - "Война по умолчанию - Леонид А. Орлов"

в этом квартале и неподалеку. Они вставали рядом с торжествующим видом, чувствуя свою силу, живую силу сотен и тысяч людей, которые, наконец, собрались в единый кулак и встали стеной против притеснителей. И снова в рядах людей стал подниматься гул.

– Разгонять нас будут, автоматы привезли с собой. Знаем мы, как они умеют прикладами работать!

– Солдаты не станут нас бить или стрелять в нас. Мы же социалистическое государство!

– Социалистическое? Мы жили лучше всех, а теперь и у нас ввели продовольственные карточки. А я всю жизнь рабочий, вот этими руками с металлом работал, а мне теперь говорят, что я плохо работал и в стране нечего есть. Может, плохо работали те, кто управлял страной?

– Они пастора обвиняют в разжигании межнациональной розни, товарищи, а он ведь только о народе и думал, Это все потому, что он статьи критические писал и критиковал правительство и партийную элиту. Я сам читал, наш Ласло Текеш никого не боится, на его стороне бог и народ. Мы все здесь!

Из подъехавшей прямо к толпе машины вышел высокий офицер с погонами подполковника. Он хмуро оглядел ряды молодежи и резко крикнул:

– Если вы не прекратите беспорядки, мы вынуждены будем применить силу! Что вы хотите? Вы понимаете, что идете против законной конституционной власти и вам никто не позволит нарушать порядок?

В ответ подполковнику полетели грубые насмешки и оскорбления. Молодежь начала горячиться, что-то уже неуловимо изменилось в толпе возмущенных людей, вышедших на улицы. Была пройдена грань между возмущением, готовностью добиваться своего и желанием разрушать. И когда на улицы вышли автомобили с громкоговорителями, когда зазвучали монотонные призывы разойтись по домам, предрекавшие неизбежное наказание тем, кто ослушается, упала последняя преграда, отделявшая мирных возмущенных горожан от неуправляемой разъяренной толпы.

В машины полетели камни и палки, опрокидывались урны, ломались ограды. И вот уже камни полетели в витрины магазинов, загорелись оставленные у тротуаров машины. Толпа хлынула, растеклась по улицам, ее понесло к центру города. Туда же, к центру, стали стягиваться подразделения милиции, войска, на окраине города показались армейские бэтээры.

Сергеев заметил танки на загородном шоссе еще утром. Они стояли на обочине, задрав в небо стволы пушек, на броне покуривали танкисты в ребристых шлемах, возле армейских «уазиков» курили младшие офицеры. Какое-то непонятное напряжение чувствовалось в воздухе, в этом прозрачном сыром воздухе леса, в балочках и оврагах, засыпанных первым снегом, в грязных проселках. Осколки льдинок на разъезженных лужах выглядели как битое стекло. И от этой ассоциации на душе становилось как-то неуютно.

Через час состав втягивался на железнодорожную станцию города Тимишоаре. Сергеев стоял у окна и во все глаза глядел на бегущих по улице людей с палками. Они подхватывали с земли камни, битый кирпич и швыряли его куда-то. Станислав сначала не понял, куда, но потом увидел перевернутый милицейский автомобиль. На его глазах тот вспыхнул ярким огнем.

– Вот тебе бабушка и Юрьев день, – пробормотал Сергеев. – Это что же здесь у них такое творится? Это же самые спокойные районы Румынии. Сытые и спокойные. Здесь сплошь переселенцы и сельскохозяйственные угодья. Что же тогда происходит в других районах страны? И ведь ни слова, никакой информации о беспорядках.

Чаушеску, конечно, не подарок, уж это дипломаты знали прекрасно, но чтобы в Румынии началось такое… Хотя, может, именно в ней и должно такое начаться: здесь мирно с властью не справиться, соберись кто устроить государственный переворот.

Камень ударился в железную стенку вагона и, отскочив, покатился по платформе. Сергеев от неожиданности отпрянул от окна и, как оказалось, сделал это вовремя. Второй и третий камни угодили точно в окно его купе, которое тут же разлетелось осколками. Снаружи хлынул стылый влажный воздух. И теперь было хорошо слышно, что звенело стекло, камни били в вагоны во многих местах. Кто-то из мужчин подбегал к составу и со злостью бил по окнам палками. Они что-то кричали, но, не зная румынского языка, Сергеев не мог понять сути происходящего и требований разъяренной толпы. То, что она была именно разъяренная, сомневаться не приходилось. Магазины, машины на улицах, окна поездов – все это ясно показывало суть происходящих процессов.

Проводники бегали по вагону, на двух языках просили пассажиров срочно покинуть поезд и беречь глаза от летящих осколков стекла. Где-то на улице выли сирены, пронесся милицейский автомобиль, потом хлопки – и на асфальте стали рваться белым дымом газовые гранаты. Люди метались, пиная ногами источавшие дым цилиндры, закрывали лица полами курток, но слезоточивый газ проникал под одежду, и демонстранты вынуждены были разбегаться в разные стороны.

Через несколько минут Сергеев, одетый, с чемоданом в одной руке и портфелем в другой спешил в потоке пассажиров по платформе. Куда, зачем, он еще не знал. Больше того, он предполагал, что у властей нет даже и намека на план прекращения беспорядков, защиты законопослушных граждан и вот таких пассажиров случайного поезда, попавшего «под раздачу».

Новая толпа разъяренных молодых людей появилась откуда-то из переулка, разметала поток пассажиров, пытаясь протолкнуться к запасным путям. За толпой гнались милиционеры в касках и с дубинками в руках. Кого-то настигали, валили на асфальт и после нескольких ударов сковывали руки наручниками. Сергеев крутил головой, прикидывая, где тут более спокойное место.

И в этот момент его ударили по голове. Он не ожидал удара и даже не успел испугаться. Он вообще ничего не успел, когда асфальт прыгнул ему в лицо. Хотя нет, Станислав успел подумать, что испачкает костюм и из-за этого будут проблемы с посадкой в поезд. Потом он потерял сознание.

Дежурный по отделу милиции, лейтенант с красными от бессонницы глазами, непонимающе глядел на своего начальника. Хмурый майор Дэнчулэ с пышными усами барабанил пальцами по столу и сверлил лейтенанта взглядом.

– Товарищ майор, я уже столько пунктов инструкции нарушил, не говоря уже о незаконных процедурах задержания граждан…

– Ты что, Бажен! – рявкнул майор устало. – Забыл, что на тебе погоны и что приказы у нас принято выполнять беспрекословно? Не понимаешь, что творится на улицах Тимишоаре? Это же попытка государственного переворота! А во время особых обстоятельств и меры применяются особые. Ты знаешь, кто этот человек? Нет? Вот и я не знаю, а мне велели его задержать люди сверху.

– Так я и выполняю, – виновато кивнул лейтенант. – Что будет, если из городского управления приедут, а у меня раненый в камере без сознания лежит. Я, конечно, приказал оказать ему первую помощь, да и серьезного с ним вроде бы ничего нет. Оглушили его по голове – и все.