Читать книгу - "Восемь лет до весны - Владимир Колычев"

Отец и братья уехали, меня с собой не позвали. Я на это не обиделся.

Вечером они вернулись. Отец благодушно кивнул мне, Виталик шлепнул по плечу, Валерка потрепал по щеке, а Санька нажал пальцем на кончик носа. На этом весь интерес к моей персоне и закончился.

Утром отец и братья почти не обращали на меня внимания и с собой звать не стали. Я опять не обиделся, но машину взглядом проводил. Она уехала, а я так и остался стоять у ворот.

Мама подошла ко мне, обняла и тихонько сказала:

– Тебе с ними не нужно.

– Почему?

– На следующей неделе в школу.

Я фыркнул. Какая может быть школа? В шестой класс в четырнадцать лет? Учителя на меня и в прошлом году смотрели, как на дебила-переростка, а что будет в этом?

– Ты должен выучиться, стать человеком, – проговорила мама и отвела в сторону взгляд, чтобы я не увидел в нем сомнение.

Я учился без троек, учителя меня хвалили. Мама сомневалась не в моих способностях, а в самой возможности дойти до конца. Это сколько же лет нужно еще учиться, а я уже одной ногой ступил во взрослую жизнь.

– Не знаю. – Я не стал скрывать свои сомнения.

– С отцом я говорила, он не против.

Я качнул головой, косо глянул на маму. Никто не просил ее опускать меня в глазах отца и братьев.

Ранение давало о себе знать. Мне еще рано было качать пресс, но ничто не мешало заняться мешком с песком, который висел за домом. Сначала я молотил грушу кулаками, затем стал махать ножом, представляя перед собой Жарика.

Рано еще мне вступать в схватку с таким сильным противником, сначала нужно подготовить себя физически. Да и морально тоже.

Следующий день я тоже провел в тренировках, беспощадно мочалил грушу, махал ножом, стараясь чиркнуть Жарика острием по горлу.

А потом наступило первое сентября. В школу я идти не хотел, но мама неожиданно сделала мне подарок, справила новый костюм и кожаную сумку для учебников. Пиджак и брюки сидели гладко. Я даже сходил в парикмахерскую и вернулся оттуда с модельной стрижкой, чтобы выглядеть на все сто.

В первый день я натер ноги новыми туфлями, на второй набил морду Яшке Соболю из одиннадцатого класса, который поставил под сомнение мои умственные способности. За это меня вызвали к директору школы на ковер. Там я и получил предложение, от которого не захотел отказываться. Мария Степановна предложила мне экстерном сдать экзамены за шестой класс и пойти сразу в седьмой.

Мне нужно было садиться за учебники. Но, вернувшись домой, я снова занялся грушей и до самого вечера бился в нее лбом, нарабатывал удар головой.

На третий день в школе я познакомился с Клавой из десятого класса. Для этого мне не пришлось прикладывать никаких усилий. Девчонка сама подошла ко мне и, стараясь сохранять спокойствие, предложила свою помощь.

– Тебе же нужно перейти в седьмой класс, – с важным видом сказала она.

– Да хоть в десятый. Если с тобой.

Я смотрел на нее и качал головой. Где-то я уже видел этот лоб, брови, нос. Но если у Дуськи черты лица уже были размыты водкой, то у Клавы они еще только-только сформировались. И брови у нее красивее, гуще.

– В десятый не получится. А в восьмой можно. Если очень постараться.

– А тебя Клава зовут? – без всякого стеснения спросил я, продолжая разглядывать девчонку.

– И что? – осведомилась она.

Клаву все больше смущал мой взгляд, но уверенность в своем превосходстве не покидала ее. Отказываться от меня она не желала. Во всяком случае, так мне казалось.

– А почему не Дуся?

– Дусей зовут мою сестру.

– Папа придумал? – полюбопытствовал я и хмыкнул.

– При чем здесь папа?

– Папа всегда при чем.

Оказывается, отец не только у меня странный. У Клавы та же песня. Мой свою семью в банду обратил, а ее – дал дочерям дурацкие имена.

Я не стал расспрашивать Клаву о ее сестре. Мне и без того все стало ясно. Не зря она так похожа была на Дуську. В них текла одна кровь. Только вот вряд ли Клава гордилась своей сестрой, шлюхой и наркоманкой. Не стоило спрашивать ее об этом.

Была еще одна причина, по которой мне не хотелось говорить о Дуське. Клава – это школа, чистота помыслов и отношений, а Дуська – вокзал, грязь и мерзость. Я не желал смешивать одно с другим, хотя и вынужден был делить свой день на две половины.

Утром я садился за учебники, штудировал параграфы, решал задачки. После обеда приходила Клава, спрашивала, закрепляла, нацеливала меня на новые высоты. Когда она отправлялась восвояси, я снова брался за нож и без устали убивал Жарика.

Так продолжалось недели две, пока Клава ходила ко мне. А потом вдруг отрезало, ни слуху от нее, ни духу.

Она очень нравилась мне как женщина. Я хмелел от ее нечаянных прикосновений, от голоса, который напоминал шелест листвы над журчащим ручейком. Я ничуть не робел перед ней, не стеснялся вставить в разговор острое словцо, но под юбку к девчонке не лез, на сальности не переходил, ни разу не возбудился так, как это было в доме у вокзала, когда Виталик раздел и повел куда следовало ее сестру.

Может, потому Клава и потеряла ко мне интерес. Санька говорил, что бабы любят горячих мужиков.

В принципе, я в ней особо не нуждался. Что учить, я знал, голова работала как надо без всяких репетиторов. К Новому году можно будет сделать первую попытку сдать экзамен. Или даже раньше. Но без нее было скучно и кисло.

Я уже готов был идти к ней за объяснениями, когда ко мне пожаловала Дуська. Вот уж кого я не ожидал увидеть.

Я молотил грушу, отдыхал от гранита науки. Ко мне подошла мама, сказала, что пришла какая-то беременная дамочка, спрашивает меня. Нож тяжелил карман, но выкладывать его и оставлять я не стал, не хотел, чтобы мама скривила лицо, увидев это. Так с ним и вышел за калитку.

Дуську действительно можно было назвать дамочкой. На такое сравнение наталкивала старомодная шляпка с вуалью, которую она сняла, едва я появился. На дворе стояло бабье лето, солнце грело, как в августе, но Дуська была в плаще, под которым бугрился живот.

«Наркоманам всегда холодно», – подумал я, но тут же заметил, что Дуська не похожа была на себя прежнюю.

Под глазами чисто, щечки розовые, губы не обвисли, сочно блестели под жирным слоем помады. Но тревога в глазах присутствовала, и в движениях рук ощущалась нервозность.

– Ты кого-то боишься? – спросил я, с наигранной насмешкой глядя на нее.

Не было у меня желания защищать Дуську от напастей, но интерес к ней разгорался, как сырая спичка, с шипением и дымом.

Дуська проигрывала своей младшей сестре в свежести, в красоте, к тому же была на сносях. Но Клава почему-то и близко не возбуждала мои фантазии так, как она.