Читать книгу - "Остаться в живых. Прицельная дальность - Ян Валетов"

— Пожалуйста.

— Что?

— Ты не сказал мне «пожалуйста». Свари мне кофе, пожалуйста, Лена. Или — Лена, свари мне кофе, пожалуйста. На твой выбор. Но «пожалуйста» — обязательно.

— Ты решила меня проверить?

Она покачала головой.

— Нет. Что проверять? Мне и так все понятно. Если я тебя о чем-то попрошу, я тоже скажу «пожалуйста».

— Правила игры?

— Да, правила игры.

— Идет. Изотова, забери с палубы своего больного мужа, уложи его спать и, пожалуйста, свари для меня кофе!

— Договорились.

В каюту Ельцов шел сам, но опираясь на Ленкино плечо и шумно втягивая воздух через стиснутые зубы. На Губатого он поглядел жалобно, как искалеченная собака.

— Морская болезнь, — пояснил он. — С детства.

— Ну, если бы ты сказал, что что-то не то съел — я бы не поверил, — сказал Пименов. Ложись, ради Бога, нам еще до места плыть и плыть…

— Я потерплю, — пообещал Олег, спускаясь по узкому трапу в каюту.

— Куда ты денешься… — ответил Губатый.

Через пять минут Ленка взлетела по трапу, как птичка. Она даже переодеться успела — теперь на ней были легкие шорты, скорее похожие на велосипедные трусы, и короткая облегающая майка. Вокруг бедер она повязала легкий, как газ, платок — парео.

Она принялась готовить кофе, напевая себе под нос, звякая посудой за спиной у Пименова. На «Тайне» камбуза не было. Рубка служила и кают-компанией, и камбузом — благо места хватало и для стола, за которым можно было поесть вчетвером, и для маленькой газовой плитки на две конфорки. Был тут и холодильник — правда, совсем небольшой, и рундук для продуктов, переложенных сухим льдом.

Пименов подумал, что мужик никогда бы сам не разобрался, обязательно спросил бы — где и что лежит. А Изотова справилась сама и, став рядом с ним у штурвала, молча сунула ему в руки кружку с кофе. И стояла она грамотно — цепко, чуть расставив крепкие, гладкие ноги, повторяя телом рисунок качки: вправо — влево, вправо — влево.

Он оглянулся. Мыс Дооб остался сзади, по левую руку, окончательно скрыв рассыпавшуюся по склонам Кабардинку^[7].

В Цемесскую бухту с рейда заходил громадный танкер. Впереди него, связанные с гигантом канатами-паутинками, суетились два буксира.

Танкер гудел.

— Красиво, — сказала Изотова. — Боже мой, как здесь красиво. Я уже и забыла, как это здорово — дышать открытым морем. Ты счастливый человек, Леша.

Губатый усмехнулся в усы.

— Тебе-то что мешает? И, знаешь, здесь бывают не только солнечные дни. Все кажется другим, когда дует норд-ост.

Она щелкнула зажигалкой.

— Я устала от Питера. Я устала от работы. Я устала от безденежья. Я устала оттого, что ничего не меняется. Я устала от…

Она замолчала, но Пименову показалось, что он знает, что она хотела сказать.

— Хочешь перемен?

— Да.

— Я не хочу тебя огорчать, но эта затея на 99 и 9.

— Брось, Пима. Если есть хоть один шанс из ста — это уже офигительно! Если не попытаться его использовать, то никогда не узнаешь — был ли он, или тебе просто показалось.

Губатый ничего не ответил. Определенный смысл в ее словах был. Иногда все-таки стоит потратиться на лотерейный билет.

— Держаться надо — если есть за что держаться. А мне там держаться не за что… За свою «хрущобу»? За зарплату провизора? Ты, Леха, когда-нибудь себе колготки штопал?

— Я колготки не ношу, — резонно заметил Пименов.

Он отхлебнул из чашки.

Ну, вот, что называется — почти счастье. Открытое море, бегущее (тут легкое преувеличение!) по волнам судно, красивая женщина в вызывающем наряде, стоящая рядом. И жалующаяся на не сложившуюся жизнь.

Банально, но кофе она варит хороший.

— Иди ты в жопу, со своими шуточками! — прошипела Изотова со злостью. — Моду себе взял, подъе…ть! Блядей на Набережной подъе…й! Петросян хренов!

— А что, — осведомился Губатый, — я должен был разрыдаться? Не вижу причины. У каждого свои сложности. У тебя была своя дорога, у меня — своя. Или ты думаешь, что у меня после смерти отца все было — зашибись? Падать с высоты — ох, как больно, подружка. Бывшие друзья руки не подают. Те, кто пил да жрал за твой счет, в спину смеются. Тоже, знаешь ли, привыкнуть надо! Ты сюда приехала по надобности? Судьбу ломать? Так ломай, на здоровье! Не жалься. Молодая, здоровая, красивая, столичная! На одноклассниц сходи, посмотри. Я некоторых и не узнал, когда встретился. Старухи! Колготки она штопает…

— Ах, какие мы сильные! Какие мы крутые! Как мы собой гордимся! Лоханку эту на папины деньги купил? Да? Не на свои?

— У меня других не было. Но, поверь, за эти десять лет я ее отработал. Сторицей!

Они помолчали.

— Ладно, — сказала Ленка чуть погодя уже спокойным голосом. — Проехали, господин капитан. Извини, сорвалась. И за лоханку — извини. Хорошо? Ты мне лучше экскурсию проведи!

Пименов кивнул.

— Вот это что? — поинтересовалась Изотова, показывая пальцем. — Никогда не видела! Вот эти два телевизора?

— Это не телевизоры. То, что справа — эхолот. На нем виден рельеф дна, глубины и даже что под нами — камень или песок.

— И мы сможем так найти «Ноту»?

— Не думаю. Это не телекамера. Но найти место, где она предположительно лежит, будет чуть проще.

— А это?

— А это наша карта. GPS^[8]. Слышала?

— Не-а. Вот это мы? — догадалась она и ткнула пальцем в экран, в черную точку, за которой тянулся линией длинный хвост.

— Да. А это наш путь из порта. А вот сюда — мы идем. Нас видят спутники.

— Ух, ты! А крупнее — можешь?

Пименов нажал на кнопку.

— И так все побережье? — спросила Изотова с явным восхищением.

— Так весь мир. Достаточно «закачать» карту из Интернета.

— По этой линии всегда можно вернуться домой?