Читать книгу - "Костюм Адама для Евы - Дарья Донцова"

Домой я вернулась поздно. Спать не хотелось, думать о том, как лучше сообщить Настене о наличии у ее покойного мужа внебрачного ребенка, тоже. Поэтому я вошла в Интернет и, вбив в поисковик «Катценвеленбоген», приготовилась собирать урожай. Сначала экран моргнул, потом появилось сообщение: «По запросу «Катценвеленбоген» ничего не нашлось. Есть Каценеленбоген Николай Давидович – советский архитектор, 1879–1943 гг., есть Каценеленбоген Гирш – один из пионеров просвещения Литвы, 1796–1868 гг.».

Я почесала нос карандашом. Второй вариант отпадал сразу – если человек скончался в последней трети девятнадцатого века, он никак не мог написать книгу в начале двадцатого. Первый, Николай Давидович, подходит по возрасту, но он архитектор. И мне все-таки нужен некто Катценвеленбоген. Вряд ли Илья Николаевич ошибся в написании фамилии. Отец Насти во всем, что касается науки, дотошен до крайности. И как мне поступить?

Я покосилась на часы, посмотрела на храпящих в унисон собак. Неприлично беспокоить даже друга за полночь, но пальцы сами собой уже тыкали в кнопки телефона.

– Привет, Лампуша! – бодро, несмотря на позднее время, отозвался Веня Греков. – Надеюсь, у тебя ничего не стряслось? Макс в порядке, он мне прислал сообщение, что его не съели ни тигры, ни львы, ни наш клиент. В Занзибаре сейчас тепло. Эх, и почему я живу не в Африке!

– Венечка, помоги, пожалуйста, – взмолилась я, – ты ас компьютерных технологий, гений мышки, повелитель клавиатуры!

– Грубая лесть не заменяет гонорар, – хмыкнул приятель, – мзда принимается в жидком виде, желаемая градусность в районе сорока. Что надо?

– Катценвеленбоген, – выдохнула я.

– Вас ист дас? – удивился Веня. – Город?

– Человек, – грустно ответила я и рассказала о задании Ильи Николаевича.

Вениамин, не прерывая, выслушал мою речь, произнес:

– Ладно, – и повесил трубку.

Я стащила с кровати мопсих, легла под одеяло и тут же задремала.

Говорят, что по снам легко можно понять, как у вас обстоит дело со здоровьем. Ну, допустим, вам привиделся медведь, который душит вас и не дает дышать, – вероятно, этот кошмар предупреждает о начинающейся астме. А вот о чем свидетельствует сновидение, во время которого я, неся на груди камень, а на голове бетонный блок, путешествую по помойке рыбозавода?

Я попыталась сесть, но потерпела неудачу. Вопреки всякой логике булыжник и здоровенная плита из сна никуда не делись, а «аромат» кильки парадоксальным образом стал совсем уж невыносимым.

Я с трудом разлепила веки. Так! На моей груди нагло развалилась Фира, сверху на подушке вольготно расположилась Муся, морды мопсих почти вплотную придвинуты к моему лицу, пасти открыты…

Спихнув охамевших собак к стене, я с негодованием воскликнула:

– Что вы ели? А? Отчего воняете, словно…

Достойного сравнения не нашлось. Я встала и нашарила тапки. Запах приобрел объем, казалось, смрад можно пощупать руками. Зажав нос ладонью, я пошла на кухню и обомлела.

Пол неровным ковром покрывали темно-коричневые обрывки, бумага была перемешана с останками сушеной рыбы. Собственно говоря, от еды, которую некоторые люди считают чудесным лакомством, остались ошметки кожи с чешуей, кости и обглоданные головы – и все это в невероятном количестве. Понятно, почему от мопсих исходит запах отбросов плавучей фабрики по переработке селедки, – они нашли пакет с воблой и слопали ее. Одно недоразумение разрешилось, зато ему на смену явилось другое: откуда в нашем доме закуска к пиву? Ни я, ни Макс не любим такую снедь, Капитолина к ней тоже не притронется. И я готова спорить на что угодно, хоть на миллион долларов, которого у меня нет и не предвидится, воблы на кухне не было. Никогда!

Следующие два часа я убирала кухню, потом старательно мыла собак, задавая им вопрос:

– Свиньи, где взяли вкусняшку?

Ответа я не дождалась. Муся и Фира чихали, фыркали, отчаянно плевались зубной пастой, которую я выдавливала им в пасть, и не собирались признаваться. В конце концов, устав, как учительница младших классов после похода с детьми в зоопарк, я заперла псов в гостевой комнате и решила вознаградить себя чашечкой кофе с булочками.