Читать книгу - "Блондинка в бетоне - Майкл Коннелли"

Босх мысленно прокрутил в голове этот вариант. Пожалуй, такое могло бы сработать, хотя и имело свои недостатки. Придется просмотреть все возможные сценарии.

– Но тогда получается, что Черч одни тела хоронил, а другие нет. Психиатр, который консультировал тогда спецгруппу, говорил, что он выставлял своих жертв напоказ – он был эксгибиционистом. В самом конце, после седьмого убийства, он даже стал отправлять записки – и нам, и в прессу. Если одни тела он выставлял напоказ, а другие закатывал в бетон, это как-то нелогично.

– Да, пожалуй, – согласился Паундс.

– Мне больше нравится вариант с подражателем, – сказал Эдгар.

– Но зачем копировать все, вплоть до подписи, а затем прятать тело? – спросил Босх.

На самом деле он не ждал от них ответа. На этот вопрос он должен был ответить себе сам. Они долго молчали, и с каждой секундой каждому становилось все яснее, что Кукольник, видимо, до сих пор жив.

– Кто бы это ни сделал, к чему тогда записка? – сказал наконец Паундс, выглядевший весьма возбужденным. – Зачем он послал нам записку? Ведь без нее он вышел бы сухим из воды.

– Затем, что ему нужно внимание, – сказал Босх. – Как и Кукольнику. Начинающийся процесс будет как раз кстати.

После его слов снова воцарилось долгое молчание.

– Главное здесь, – сказал наконец Босх, – это идентификация тела. Выяснив, сколько времени она пролежала в бетоне, мы поймем, с чем столкнулись.

– Так что же нам делать? – спросил Эдгар.

– Я скажу, что делать, – сказал Паундс. – Мы не станем никому ничего говорить – до поры до времени. Пока не будем абсолютно точно знать, с чем столкнулись. Подождем, пока не произведут вскрытие и идентификацию. Тогда мы выясним, когда умерла эта девушка и что она делала в момент исчезновения. После этого мы… после этого я решу, что нам делать дальше.

– А пока будем молчать. Неправильное истолкование этого дела может нанести управлению большой ущерб. Я вижу, некоторые журналисты уже здесь, так что я ими займусь. Все остальные молчат. Ясно?

Босх и Эдгар согласно кивнули, и Паундс медленно двинулся к группе репортеров и телеоператоров, стоявших за желтой лентой, которой полиция огородила место преступления.

Босх и Эдгар несколько секунд молча наблюдали, как он уходит.

– Надеюсь, он знает, что говорит, – сказал Эдгар.

– Он прямо-таки излучает уверенность, – сказал Босх.

– Это точно.

– И что ты собираешься делать с отпечатком, оставленным телом на бетоне? – спросил Босх, когда они с Эдгаром вернулись к траншее.

– Отбойщики считают, что бетон нельзя сдвигать с места. Они говорят, что тот, кто смешивал бетон, не слишком строго соблюдал инструкции – там слишком много воды и мелкозернистого песка. В результате получилось что-то вроде гипса. Если мы попытаемся поднять эту штуку целиком, она разрушится под собственной тяжестью.

– И что же делать?

– Донован готовит гипс. Он собирается снять слепок с лица. Для руки (у нас есть только левая, правая сторона разрушилась, когда стали долбить) Донован собирается использовать силиконовую смолу. Он говорит, что так легче всего получить отпечатки пальцев.

Босх кивнул. Несколько мгновений он молча наблюдал, как Паундс разговаривает с репортерами, и впервые за сегодняшний день заметил нечто заслуживающее улыбки. Паундс был в эфире, но никто из репортеров, очевидно, так и не сообщил ему о том, что у него испачкан весь лоб. Закурив сигарету, Босх снова переключил внимание на Эдгара.

– Значит, здесь все складские помещения сдавались внаем? – спросил он.

– Именно так. Владелец был тут совсем недавно и сказал, что в задней части располагались складские помещения – в отдельных комнатах. Кукольник – ну то есть убийца – видимо, снимал одно из них и мог делать там все, что хотел. Единственная проблема – шум, который он производил, когда ломал бетонный пол, но он вполне мог работать и по ночам. Хозяин сказал, что по ночам там обычно никого не было. Все арендаторы имели ключи от наружной двери. Преступник мог спокойно проникнуть в помещение и проделать всю работу за одну ночь.

Следующий вопрос был вполне очевиден, так что Эдгар ответил на него раньше, чем Босх его задал.

– Хозяин не может сообщить нам имя арендатора с уверенностью. Все записи сгорели во время пожара. Его страховая компания выплатила компенсацию большинству тех, кто предъявил какие-то требования, – их имена нам известны. Но есть несколько человек, которые никаких претензий не предъявляли, и больше он о них ничего не слышал. Всех фамилий он не помнит, но наш парень наверняка зарегистрировался не под своим именем. По крайней мере если я вздумаю арендовать помещение для того, чтобы похоронить кого-то под полом, то вряд ли стану называть свою настоящую фамилию.

Кивнув, Босх посмотрел на часы. У него осталось совсем немного времени. Он вдруг ощутил голод, но поесть сейчас скорее всего не удастся. Взглянув на бетонную поверхность, он отметил, что старый и новый бетон сильно различаются по цвету. Старый бетон был почти белым, а тот, в котором замуровали женщину, – темно-серым. На дне канавы из серой глыбы выступал маленький клочок красной бумаги. Спрыгнув в раскоп, Босх подобрал этот кусок бетона и постучал по старой плите. Серый кусок развалился прямо у него в руках. Красная бумага оказалась обрывком пустой пачки из-под сигарет «Мальборо». Достав из кармана пиджака пластмассовый мешочек для сбора вещественных доказательств, Эдгар протянул его Босху, чтобы тот опустил туда свою находку.

– Должно быть, она попала туда вместе с телом, – заметил он. – Неплохой улов.

Выбравшись из канавы, Босх снова посмотрел на часы. Все, пора ехать.

– Сообщи, если удастся ее опознать, – сказал он Эдгару. Сложив комбинезон обратно в багажник, Босх закурил.

Стоя рядом с машиной, он смотрел, как Паундс проводит свою тщательно спланированную импровизированную пресс-конференцию. По телекамерам и дорогой одежде можно было заключить, что здесь собрались в основном телевизионщики. С краю стоял Бреммер из газеты «Таймс». Босх не видел его уже довольно давно; за это время он пополнел и отпустил бороду. Босх знал, что Бреммер стоит с краю, дожидаясь, когда телевизионщики закончат раздавать свои вопросы, и тогда он сможет спросить Паундса о чем-то более серьезном, требующем некоторых раздумий.

Потягивая сигарету, Босх примерно пять минут ждал, пока Паундс освободится. Рискуя опоздать в суд, он все же хотел увидеть записку. Когда Паундс наконец покончил с репортерами, он подал знак подойти к его машине. Босх присел на пассажирское сиденье, и Паундс подал ему ксерокопию.

Гарри довольно долго изучал послание, написанное характерными печатными буквами. Эксперт из отдела по работе с документами назвал это гарнитурой «Филадельфия» с выравниванием слов по левому полю; по его мнению, буквы клонились влево из-за того, что их выводили не той рукой, – возможно, левша писал правой рукой.