Читать книгу - "Париж.ru - Елена Арсеньева"

Веня и сам не мог бы объяснить, почему вдругназвал неизвестную даму этой загадочной фамилией. Вроде бы не с чего, но вотосенило, а вернее будет сказать – шарахнуло догадкой по голове. Ведь раньше ондаже не подозревал, что таинственный «ответственный редактор Ф. Голдфингер» –особа женского пола. Но было в этой низенькой, почти наголо стриженной женщине,во всем ее облике что-то такое... безапелляционное, грубое, предельносамоуверенное, словно выставленный вперед указующий перст. Веня сначала непонял, что, собственно, брякнул, но уж если даже он ощутил изумление, то что жесказать о гостье?!

Сумка выпала у нее из рук и со стукомприземлилась на ступеньку. Москвичка несколько мгновений молча смотрела наВеню, потом с усилием разомкнула губы и проскрежетала:

– У него, что, снова передозировка?

Если бы у Вени имелась в наличии сумка, он быее тоже выронил. И ему тоже требовалось немалое время, чтобы слегка прийти всебя и удержать на кончике языка глупейший из всех вопросов на свете: «Какаяпередозировка?» Ответил уклончиво:

– Нет, дело не в том.

– С ним что-то случилось? – спросилаженщина тем же странным, скрежещущим голосом, и Веня наконец-то понял, что унее пересохло горло от волнения.

И на свет снова выглянуло чувство, которое ужеоднажды показало свою робкую, но неодолимую силу в квартире Олега Вятского. Этобыла жалость.

Как бы ни была неприятна Белинскому этаженщина, Сорогин что-то значил для нее. Пусть их связывали всего лишь деловыеинтересы, однако известие о смерти даже и бизнес-партнера, которое ей предстоитполучить, – немалое потрясение. Но наверняка между ними было и что-толичное. Случайному человеку не станет известно о тайных пристрастиях Сорогина,который, оказывается, был наркоманом. Кстати, этим многое объясняется в его такназываемом творчестве... Но не только в этом дело! Веня был великим женолюбом(в просторечии бабником) и знатоком женской души. Он всякие такие нюансы сполувздоха просекал. И сразу ощутил, что между этой неприятной женщиной иотвратительным Сорогиным были близкие отношения. Ну что ж, два сапога – пара.Змеи уж на что страшны, а ведь тоже спариваются. Подобный подобного ищет, ибыло бы смешно, окажись любовницей антропофага Сорогина какая-то маменькинадочка. Только такая вот бандерша могла быть ему под стать!

– Вы знаете, где он и что с ним? –снова спросила женщина. Но это был уже другой голос, и Веня своим обострившимсячутьем понял, что она пришла в себя и готова к любым неожиданностям. Самымнеприятным!

Быстро же она очухалась. Не по-женски быстро!

И что делать? Сказать ей правду, как есть?

– Ну говори! – нетерпеливопотребовала женщина. – Ты кто? Ты из милиции?

– Нет, я врач, – правдиво ответилВеня.

Она глубоко вздохнула.

– Так... так я и думала. Ну, теперь всеясно. И что они мне там голову морочили, в Париже?

Это были как бы мысли вслух, она разговариваласама с собой, однако следующая фраза уже адресовалась Вене:

– Пойдем-ка.

Он не успел спросить – куда, как женщина(«Госпожа Голдфингер, я полагаю?») повернулась к двери с цифрой «восемь»,вынула из кармана ключ и уже собралась вставить его в замочную скважину, новдруг замерла:

– Что за черт? Квартира опечатана!

Ошарашенно повернулась к Вене:

– Что это значит?