Читать книгу - "Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер"

Отель «Париж».

Милан.

Вторник.

Дражайшая Клэр!

Меня уже терзают безжалостные клещи ностальгии. Мы виделись всего четыре дня назад, а кажется, что прошло четыре месяца. Конечно, это банальность, но простые, обыкновенные человеческие чувства всегда выглядят банально, когда излагаешь их на бумаге. Не знаю, усиливается ли банальность прямо пропорционально количеству и силе простых, обыкновенных человеческих чувств, которые испытывает человек. Вероятно. В данный момент я испытываю следующие П. О. Ч. Ч.: (а) глубокое чувство одиночества и (б) крепнущую убежденность, что я свалял дурака, уехав от тебя — вне зависимости от обстоятельств. Наверняка через день или два с пунктом (а) станет легче. Что касается пункта (б), я не до конца уверен, что убежденность, даже крепнущая, может считаться чувством.

Помню, на этом месте я остановился и перечитал абзац. Какой чепухой он мне показался! Слабая попытка улыбнуться сквозь воображаемые слезы. У Клэр все это вызовет лишь презрение. Не улыбка, а кривая ухмылка. А слезы крокодильи. Я скомкал письмо и бросил в мусорную корзину, затем, впрочем, после одной или двух беспорядочных попыток начать снова, извлек из корзины, разгладил и скопировал на чистый лист бумаги. Надо же мне было как-то начать. Потом продолжил:

Наверное, тебе интересно знать, почему я поселился в отеле и сколько собираюсь тут оставаться. Это длинная история.

И вовсе не длинная. Очень даже короткая. Большинство писем — настоящая макулатура…

Я приехал вчера после обеда, около четырех часов (в твоей Англии в три часа пополудни, любовь моя), и на центральном вокзале меня встретил Беллинетти — если помнишь, помощник моего предшественника.

Он гораздо старше, чем я себе представлял со слов Пелчера и Фитча. Представь маленького, коренастого итальянца лет сорока с удивительно курчавыми черными волосами, начинающими седеть на висках, и зубами, которые встречаются только в рекламе зубной пасты. Одевается он очень элегантно и носит кольцо с бриллиантом (?) на мизинце левой руки. Правда, у меня есть подозрение, что бреется он не каждый день. Жаль. Беллинетти — страстный поклонник «Народной Италии»[51]и неравнодушен к Мирне Лой[52](такая спокойная, такая холодная, с тайным огнем), хотя я еще не выяснил, женат он или нет.

Несколько секунд я раздумывал над описанием Беллинетти. Оно показалось мне не совсем верным. Этот человек был гораздо глубже. Не таким театральным. У него имелась привычка наклоняться к тебе и понижать голос, словно нам нужно обменяться какой-то сверхсекретной информацией. Но ничего интересного не сообщал. Складывалось впечатление, что он и рад бы все время говорить о важных и сверхсекретных вещах, да только неистребимая банальность жизни не дает. Его показная разочарованность несколько раздражает, пока не привыкнешь. Впрочем, объяснить все это в письме мне показалось невозможным. Я закурил и продолжил:

Как ты знаешь, я не ждал от Артуро Беллинетти очень уж активного сотрудничества. Как бы то ни было, он рассчитывал после смерти Фернинга занять его место. Фитч рассказал мне, что в минуту слабости и из желания подбодрить итальянца Пелчер намекнул о такой возможности. Поэтому мне не стоило ожидать, что он с радостным криком бросится на шею «грязного англичанина». Однако должен признаться, все это время он был весьма полезным.

После обмена вежливыми приветствиями мы пошли в каффе (два «ф» и сильный акцент, пожалуйста), где он познакомил меня со своим любимым напитком, который представляет собой коньяк с прицепом из пива. Я бы не стал пробовать это с английским биттером, но там получилось совсем неплохо. Во всяком случае, сняло напряжение после бесконечного путешествия. Затем следовало найти мне жилье. Беллинетти предложил занять квартиру Фернинга в многоквартирном доме рядом с Монте ди Пьета. Мы загрузили мой багаж в такси и поехали туда.

Представь себе помесь «Ритца», «Карлтона» и Букингемского дворца с примесью рококо и пикантности Лалика,[53]и ты поймешь, что я обнаружил. Здание, конечно, не очень большое, зато, вне всякого сомнения, роскошное. В сопровождении управляющего мы поднялись на третий этаж. Вот квартира синьора Фернинга, сказал управляющий. Он был очень симпатичным и доброжелательным синьором, этот синьор Фернинг. Его смерть — настоящая трагедия. Но управляющий будет рад оказаться полезным симпатичному синьору Марлоу. Квартирная плата всего шестьсот лир в неделю.

Знаешь, дорогая, вероятно, квартира стоит таких денег. На самом деле я считаю, что это даже дешево. Однако шестьсот лир в неделю!.. Либо управляющий пытался меня надуть (до сих пор многие считают всех американцев и англичан миллионерами), либо покойный и такой симпатичный синьор Фернинг заключил с компанией «Спартак» более выгодное соглашение, чем я. Управляющий был ошарашен моим решительным отказом и, искренне не понимая ситуацию, попытался показать мне что-то более роскошное и дорогое на втором этаже. Мы в беспорядке отступили. Нужно, чтобы Фитч подробнее рассказал мне о Фернинге.

Я не стал делиться с Клэр подозрением, что мой помощник мог договориться о комиссионных со сделки. Эта мысль пришла мне в голову, как только управляющий назвал цену, но Беллинетти вовсе не выглядел разочарованным, когда я отказался. Даже щедрые комиссионные не могут оправдать такую цену, и я сразу же отверг это предположение.

К тому времени действие пива с бренди начало ослабевать, и я почувствовал, что очень устал. Полный энтузиазма Беллинетти был настроен продолжать поиски квартиры, однако я решил, что лучше всего на день или два поселиться в отеле, а потом не спеша найти себе жилье. Здесь я оказался потому, что Беллинетти знаком с управляющим отелем.

Заведение не такое роскошное, как ты можешь подумать, глядя на почтовую бумагу. Похоже, теперь в моде «современность» а-ля Маринетти.[54]Единственный современный аспект «Парижа» — это паровое отопление, которое все время булькает и делает номер похожим на духовку. Остальное, должен признаться, осталось от Милана эпохи Наполеона. Полутемные коридоры, высокие потолки, много зеленого плюша и тусклого позолоченного гипса. В ресторане (всегда почти на две трети пустом) много больших зеркал с почерневшим серебряным покрытием. Моя кровать представляет собой гигантскую конструкцию красного дерева с плюшевым балдахином, украшенным впечатляющими золотыми кистями, тоже потемневшими, а стул, на котором я в данный момент сижу, настолько неудобен, что и не описать. Очевидно, «Париж» не приносит владельцам особой прибыли. Хотя мне еще не предъявляли счет за дополнительные услуги.