Читать книгу - "Вырванное сердце - Алексей Сухаренко"

Внутри здания стоял стойкий запах казёнщины, который встречается в различных, чаще медицинских и социальных учреждениях. Персонал, женщины неопределённого возраста и настроения, без интереса выслушали полицейского и перенаправили его в кабинет заведующей. Грачёв зашёл в большой просторный кабинет, на оконном стекле которого красовалась та самая прошлогодняя снежинка. Женщина лет около пятидесяти с открытым и добрым лицом внимательно выслушала его легенду, по которой ему срочно требовалась информация о привезённом тридцать пять лет назад в Дом малютки ребёнке по фамилии Лошадкина.

– Имя Мария, – окончил оперативник и, подумав, решил добавить: – Отчество назвать затрудняюсь.

– А где запрос о предоставлении информации? – неожиданно прозвучали слова приятной женщины, которая далеко не первый раз встречала подобных «гостей». – Это строго конфиденциальная информация.

– Вот моё удостоверение, – протянул свою «ксиву» Грачёв. – Можете снять копию и подколоть к бумагам для отчёта.

Заведующая неодобрительно покачала головой, но спорить не стала. Она вызвала сотрудницу и дала ей задание поднять бумаги. Пока Грачёв пил с ней чай и обсуждал новости из жизни столичных звёзд, работница вернулась и доложила, что в Дом малютки новорождённая девочка-отказница по фамилии Лошадкина не поступала.

– Разве такое может быть? – Огорошенный Грачёв достал мобильный телефон и продемонстрировал заведующей и её сотруднице фото, сделанное им в архиве роддома. – Видите, поступила роженица Лошадкина Зинаида Фёдоровна. И она же отказалась от ребёнка Лошадкиной Марии. А дальше… Вот запись. Передана в Дом малютки. У вас же в городе один такой дом, не три, я надеюсь?

– Подождите, не надо так волноваться. – Заведующая пристально посмотрела на сотрудника полиции, который вёл себя не совсем обычно.

«Врёт. Так себя полицейские не ведут. Наверное, он приехал с каким-то своим интересом. Поэтому и запроса нет. Надо его выпроваживать, а то потом как бы мне не досталось за мою доброту».

— Дом малютки в городе один, – продолжила заведующая, – поэтому и ошибки быть не может. Если бы новорождённая по фамилии Лошадкина поступала, то она бы у нас значилась.

– Что же, по-вашему, получается, девочка в воздухе растворилась по дороге из роддома к вам? – искал и никак не мог найти логическое объяснение происходящему опытный полицейский.

– Строить версии не по моей части, – недовольно нахмурилась заведующая, которой этот мужчина доставлял всё больше неудобств своим присутствием. – Жаль, что не смогла вам помочь, а сейчас я бы хотела заняться своими делами, если вы не возражаете.

Она встала с явным желанием выпроводить работника полиции.

– Подождите, но кто-нибудь в этот день поступал в ваш дом? – Мужчина ухватился за последнее, что пришло к нему в голову.

– Да, девочка одна поступила из родильного отделения Центральной городской больницы, – пояснила молчавшая до сих пор работница Дома малютки, – но у неё не было ни имени, ни фамилии.

Заведующая, недовольная раскрытием информации, бросила на свою подчинённую испепеляющий взгляд, но та его поняла по-своему и стала дальше комментировать это событие, стараясь хоть чем-то быть полезной капитану полиции.

– У нас обычно таких детей называют по имени приёмной сестры, которая оформляет привезённого ребёнка, она же придумывает и фамилию.

– А в это раз дежурила… дайте я угадаю… – подбрасываемый со стула мощным выплеском адреналина, подскочил Грачёв. – Её звали Светлана… ммм…

– …Ивановна! – закончила его предложение сотрудница Дома малютки, радуясь, что хоть чем-то помогла сотруднику полиции. – Мы не так давно её проводили на пенсию.

Говорить, что Егор покидал Дом малютки с огромной легкостью в душе, значит ничего не сказать.

Грачёв не выходил, а вылетал, словно по волшебству трансформировавшийся из своей фамилии в созвучное ей пернатое создание. Такой радости он не испытывал давно. Наверное, всего несколько раз в жизни. Когда женился, когда родилась дочь и в далёком детстве на своём первом осознанном празднике – Великой Пасхе. Тогда мать взяла его на крестный ход. И он во время радостного оглашения толпой верующих «Иисус Воскрес – Воистину Воскрес!» поднял глаза вверх и увидел лик воскресшего Иисуса Христа. Он улыбался ему глаза в глаза, не похожий на своё, чаще строгое выражение на церковных иконах. Егор показал на Иисуса маме, но она ничего не увидела, восприняв это за экзальтированное поведение уставшего от крестного хода сына.

Последний визит оперативника был нанесён в городской дом-интернат, куда он ехал уже совершенно формально, понимая, что и там он найдёт все необходимые документальные подтверждения. Теперь для него всё стало на свои места. Лошадкина Мария не более чем фантом, фантазия. Такого человека не существовало. Царькова записалась в роддоме под этой вымышленной фамилией, и отсюда пошли все последующие недоразумения. Самое главное, что Грачёв теперь знал о женщине, которую любил, что она и есть его жена Светлана Грачёва. Не копия его умершей жены, а она сама. Живая и невредимая. Назло тем, кто уговаривал его поверить в её смерть. Она же мать Насти и в то же время к всеобщей радости дочка Зинаиды Фёдоровны Царьковой. Теперь никому не нужно тянуть на себя одеяло, они все – одна семья.

Получив в доме-интернате исчерпывающую информацию и даже посмотрев архивную фотографию своей жены, сделанную вместе с классом при выпуске из интерната, он устремился назад, домой, где обстоятельства складывались не так мажорно и где ему и его жене грозили арест и обвинения в корыстных преступлениях…

…Власов внимательно вглядывался в лицо задержанной женщины, удивляясь её феноменальному сходству с погибшей Светланой Грачёвой.

«Красивая, сексуальная женщина! В полной растерянности после задержания! От этого выглядит ещё трогательней и сексуальней. Словно испуганная набоковская нимфеточка. Или притворяется? Недаром Альберт её лисой называл».

Постучав, в кабинет зашла Петровна. Судебный медик, тщательно скрывая своё женское любопытство, попросила у лейтенанта чая, а получив его, всё ещё оставалась в кабинете, разглядывая свою конкурентку.

«Ничего особенного. Ничем не лучше меня. Ну, если только чуть худее. Всего на пару килограммов меньше. Одета, не в пример мне, как серая мышка. Чего он в ней нашёл? Ну конечно, это сходство. Копия его погибшей жены. Может, даже эта копия лучше оригинала?»

Татьяна присела за стол Грачёва, словно забыла, за чем приходила. Она подумала, как бы отреагировал Егор, если увидел бы эту женщину на допросе в своём кабинете. Наверное, устроил бы скандал, может, стал бы драться и попытался её освободить.

– Скажите, а вы правда жена нашему сотруднику капитану Грачёву? – не смогла удержаться женщина, в вопросе которой прорвался далеко не служебный интерес.

– Татьяна Петровна, я прошу не задавать вопросы задержанной, – перебил её Власов. – И вообще не мешайте мне проводить допрос подозреваемой.