Читать книгу - "Проповедник - Камилла Лэкберг"

И Мартин неопределенно кивнул куда-то в направлении Вестергордена.

— А что вы от нее хотите? — спросил Габриэль, появившийся за спиной Лаине, которая по-прежнему придерживала дверь и не приглашала их пройти.

— У нас к ней есть несколько вопросов.

— Никто не будет задавать никаких вопросов моей дочери до тех пор, пока я не узнаю, о чем идет речь.

Габриэль приосанился, выпятил грудь колесом и изготовился защищать свое движимое и недвижимое имущество. Едва Патрик начал свои объяснения, из-за угла дома показалась Линда. Она была в костюме для верховой езды и явно либо собиралась в конюшню, либо шла оттуда.

— Вы ищете меня?

Патрик кивнул с облегчением: ему совершенно не улыбалась перспектива вступать в прямую конфронтацию с ее отцом.

— Да, у нас к тебе есть несколько вопросов. Мы поговорим здесь, снаружи, или внутри?

Вмешался Габриэль:

— О чем они тебя собираются спрашивать, Линда? Может быть, ты ввязалась в какую-нибудь историю, о которой мы должны знать? Мы считаем, что нельзя позволить полицейским расспрашивать тебя одну, мы обязательно должны присутствовать, чтоб ты знала.

Линда, которая моментально стала похожа на маленькую испуганную девочку, едва заметно кивнула.

— Мы будем разговаривать внутри.

Линда послушно пошла следом за Мартином и Патриком в гостиную. По-видимому, она не задумывалась, что будет с обивкой на мебели, и села на диван в своей пропахшей лошадиным потом одежде. Это был явно сознательный вызов. Лаине, не удержавшись, сморщила нос и обеспокоенно посмотрела на белую обивку дивана. Линда злобно зыркнула в ответ.

— Ничего, если мы зададим тебе несколько вопросов при твоих родителях? Если бы мы вели официальный допрос по всем правилам, тогда, конечно, они бы имели право присутствовать, потому что ты еще несовершеннолетняя. Но сейчас мы хотим всего-навсего спросить тебя кое о чем…

Судя по виду Габриэля, он готов был начать дискуссию и вступить в словесную битву, но Линда безразлично пожала плечами, и Патрик подумал о том, как странно сочетаются здесь умиротворенное спокойствие и нервозность. Эта мысль быстро пропала.

— Мы недавно разговаривали с Йоханом Хультом, твоим кузеном. Ты, наверное, догадываешься, о чем шла речь?

Линда опять лишь пожала плечами с нарочитой незаинтересованностью и начала изучать свои ногти.

— Как я понимаю, вы какое-то время встречались?

Патрик осторожно продвигался вперед в расспросах, шаг за шагом. Йохан рассказал ему кое-что о своих отношениях с Линдой, и Патрик знал, что Габриэль и Лаине вряд ли встретят эту новость с восторгом.

— Ну, было дело, виделись мы.

— Во что это ты вляпалась, в какое дерьмо?

И Лаине, и Линда вздрогнули от неожиданности: так же, как и сын, Габриэль никогда не использовал сильные выражения. Они не могли вспомнить, чтобы когда-либо раньше слышали от него что-нибудь подобное.

— А что такого? Я буду встречаться, с кем хочу, не тебе это решать.

Патрик решил разрядить ситуацию, пока она не вышла из-под контроля, и прервал этот замечательный диалог:

— Нас не интересует, когда вы встречались или насколько часто. Мы предполагаем, что эти вопросы ты в состоянии как-нибудь решить сама. Но есть кое-что, что нам крайне интересно. Йохан сказал, что вы встречались вечером приблизительно две недели назад на сеновале в Вестергордене.

Габриэль раздулся и от негодования стал красный как помидор, но промолчал и с нетерпением ждал ответа Линды.

— Да, могло быть. Мы встречались там несколько раз, но я не могу точно сказать когда.

Линда по-прежнему с крайней сосредоточенностью разглядывала свои ногти и не смотрела ни на кого из окружающих. Когда Патрик закончил, Мартин принял эстафету:

— Как сказал Йохан, в тот вечер вы видели кое-что особенное. Ты по-прежнему не понимаешь, о чем мы спрашиваем?

— Ну, вы вроде и так все знаете, так что, может, лучше сами все расскажете?

— Линда! Твоя наглость тебе не поможет, не делай все хуже, чем оно есть. Будь добра, ответь на вопросы полиции. Если ты знаешь, о чем они спрашивают, тогда расскажи им. Но если этот подонок что-то сделал с тобой, то тогда я…

— Ты, да ты ни хрена не знаешь о Йохане. Ты такой чистюля, такой ханжа…

— Линда, — прервала ее излияния Лаине, в ее голосе явно звучало предостережение. — Сейчас ты делаешь хуже только себе. Сделай так, как говорит папа, и ответь, пожалуйста, на вопросы полицейских, а обо всем остальном поговорим позже.

Линда немного подумала и решила послушаться мать. Она недовольно, с неохотой сказала:

— Я так думаю, Йохан рассказал о том, что мы видели ту девушку.

— Какую девушку? — На лице Габриэля отразилось полное непонимание.

— Ну, ту немку, ту самую, которую убили.

— Да, именно об этом говорил нам Йохан, — сказал Патрик, потом замолчал и стал ждать продолжения.

— Но я не могу сказать, что так же, как и Йохан, совершенно уверена в том, что это была она. Мы видели ее фотографии в объявлениях, и вроде бы она похожа, как мне кажется. Но вообще, должно быть, куча девчонок выглядят примерно так же. Да и вообще, что ей было делать в Вестергордене? Туристов на экскурсии туда не водят.

Мартин и Патрик игнорировали ее вопрос, они оба хорошо знали, по какой причине Таня Шмидт могла оказаться в Вестергордене. Она шла по единственному следу, связанному с исчезновением ее матери, — к дому Йоханнеса Хульта.

— А где были Марита и дети в тот вечер? Йохан сказал, что их не было дома и он не знал, куда они уехали.

— Они навещали родителей Мариты в Дальс-Эд и пробыли там дня два.

— Для Якоба и Мариты это совершенно обычная вещь, — объяснила Лаине. — Когда, например, Якоб работает по дому и не хочет, чтобы ему мешали, то Марита берет детей и уезжает с ними к дедушке и бабушке. Для них это радость, когда дочь с внуками приезжает. Ну и им всем повидаться лишний раз только удовольствие. Нас они и так каждый день встречают, мы ведь живем совсем рядом.

— Давайте пока оставим вопрос, была ли это Таня Шмидт или кто-нибудь еще. Но может быть, ты сможешь описать, как выглядела эта девушка?

Линда помедлила.

— Темноволосая, не высокая, не низкая, волосы до плеч, ну, самая обыкновенная. И не особенно красивая, — добавила Линда с чувством собственного превосходства, потому что считала себя исключительной красавицей.

— А как она была одета? — Мартин наклонился вперед и попытался посмотреть Линде в глаза. У него не получилось.

— Ну, вообще-то я не очень хорошо помню, все-таки прошло недели две и на улице уже стемнело…

— Попробуй, — надавил на нее Мартин.