Читать книгу - "Оскар Уайльд и смерть при свечах - Джайлз Брандрет"

— Я люблю вас, — сказал я Веронике. — Вы поразительная!

Странный получился день! Наше поведение, если учесть все обстоятельства, выглядело совершенно неуместным. Нечто вроде флирта на похоронах: нереально (пожалуй, даже непристойно), неожиданно, а потому особенно возбуждающе! Для меня этот день был наполнен магией, опьяняющий и незабываемый. С тех пор прошла половина столетия, но я помню все мельчайшие подробности и свое ликование — несмотря ни на что! Я вел себя заметно смелее с Вероникой, чем прежде, я уступил искушению, и слова Оскара без конца повторялись в моем сознании.

Возможно, хотя тогда я и не отдавал себе в этом отчета, я надеялся, что увиденное мной на Каули-стрит и слова Оскара, произнесенные при расставании возле вокзала Чаринг-Кросс, означают, что Вероника вскоре освободится от Эйдана Фрейзера, и я почувствовал себя увереннее. Когда я держал Веронику в своих объятиях, я понимал, что наша любовь незаконна, что мы поступаем неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Я был очарован Вероникой Сазерленд, акт любви между нами — позвольте мне в этом признаться — дал моему духу ощущение свободы и замечательное чувство облегчения.

«Согрешив, человек избавляется от влечения к греху, ибо осуществление — это путь к очищению…»

Мы не покидали Бедфорд-Сквер до шести часов. Был вечер воскресенья в конце января; спустились сумерки, улицы опустели. Тем не менее, несмотря на все старания нашего терпеливого кэбмена и его верной лошади, мы добрались до Челси только через сорок минут. Я волновался, поскольку Оскар настаивал, чтобы я привез Веронику ровно в шесть пятнадцать; впрочем, должен признаться, что тревожился я не слишком сильно, ведь каждая лишняя минута, проведенная рядом с ней, дарила мне наслаждение. Вероника была так прекрасна.

Ни один из нас не обращал внимания на маршрут, которым следовал наш экипаж, и даже когда кэб свернул со Слоун-Сквер на Лоуэр-Слоун-стрит, мы не смотрели в окно. Только после того, как я выбрался из экипажа и помог Веронике сойти на тротуар, меня словно толчком вернуло к реальности, и я вдруг сообразил, что наступил «эндшпиль», как говорил Оскар.

Сцена, которую мы увидели на Лоуэр-Слоун-стрит, оказалась совершенно для нас неожиданной. Три экипажа выстроились в одну линию с нашим. Чуть впереди, напротив дома номер семьдесят пять я заметил еще один двухколесный кэб с задвинутыми на окнах занавесками. Еще дальше — четырехколесный экипаж, а с ним рядом двух констеблей в форме. Большой крытый полицейский фургон без окон и с дверцей сзади — «Черная Мария», для перевозки заключенных — стоял перед остальными.

— Что все это значит, Роберт?

— Понятия не имею, — искренно ответил я.

Дверь дома номер семьдесят пять была широко распахнута, и на пороге, словно дожидаясь нас, стояли двое мужчин. Один — полицейский сержант, коренастый, неопределенного возраста, с равнодушным лицом. Другой — Джон Грей, в строгом костюме, но с веселой улыбкой на губах.

— Добро пожаловать, — сказал он, когда мы подошли к нему. — Вот мы и встретились снова.

Я ничего не ответил, но пожал протянутую руку. Вероника прошла мимо него в коридор. Там, возле лестницы, стоял еще один полицейский — молодой констебль.

— Кто мне объяснит, что тут происходит? — вскричала Вероника.

— Оскар объяснит, — дружелюбно ответил Джон Грей. — Он вас ждет в гостиной. Могу я взять ваши пальто?

— Нет, благодарю вас, — холодно ответила Вероника, и в ее глазах вспыхнул гнев.

— Вам будет нелегко, я знаю, — продолжал Джон Грей, распахивая перед нами дверь в гостиную.

Войдя в гостиную, мы с удивлением обнаружили, что она ярко освещена (газовые лампы горели на полную мощность; кроме того, на каминной полке были расставлены зажженные свечи) и в ней полно народа. Гости беседовали и смеялись, во всяком случае, так мне показалось. Миссис О’Киф в платье из черного крепа и тафты ходила между гостями с подносом, на котором стояли бокалы. Оскар был в центре внимания, он стоял возле камина, а вокруг него собралось несколько групп людей. При нашем появлении разговоры мгновенно стихли, и глаза всех присутствующих обратились к нам.

— Вот и вы, — сказал Оскар, с укором глядя на меня. Он подошел к нам и заботливо взял Веронику за руку. — Мисс Сазерленд, — с поклоном добавил он.

— Это вечеринка, посвященная моему дню рождения? — осведомилась она, глядя на него несчастными глазами.

— Увы, нет, — сказал он. — К сожалению, мисс Сазерленд, смерть Билли Вуда бросила тень на ваш день рождения, как и на день рождения миссис Уайльд, который, как вы помните, мы отмечали несколько недель назад. Вы ведь не забыли мою жену? — Он повернулся и указал на Констанцию, одиноко сидевшую у камина и смотревшую на каминную решетку.

(Констанция явно не собиралась на праздник, она была в обычном пальто и шляпе, словно ее пригласили сюда, когда она направлялась на почту. У нее на коленях лежал небольшой пакет, завернутый в коричневую бумагу и перевязанный бечевкой.)

— Все, кто были у нас в гостях на Тайт-стрит, — продолжал Оскар, — в ту ночь, когда мы получили отсеченную голову несчастного Билли, снова собрались сегодня вечером. — Он оглядел комнату. — Джона Грея вы уже видели. Доктора Конана Дойла вы, конечно, знаете. — Конан Дойл стоял возле каминной полки спиной к нам. Я перехватил его взгляд в зеркале. Он выглядел усталым, но его лицо оставалось бесстрастным. — Артур оставил в Саутси своих страдающих от кори пациентов и приехал к нам, — сказал Оскар. — Я ему благодарен.

— А миссис Дойл? — спросил я.

— Туи? — отозвался Оскар. — Да, она тоже с нами и, как всегда, занимается добрыми делами. Она снаружи, в двухколесном экипаже, который стоит у входной двери, с Сюзанной Вуд, матерью Билли.

Я встретил миссис Вуд на вокзале Чаринг-Кросс сегодня днем и привез сюда, но ей требуется женское общество. Вы же понимаете, что она очень страдает. Туи, как может, утешает миссис Вуд. Возможно, они присоединятся к нам позже.

— Но зачем вы привезли сюда миссис Вуд? — спросил я.

— Чтобы исполнить данное ей обещание, — ответил он.

Вероника посмотрела Оскару в глаза и прошипела:

— Что вы творите, мистер Уайльд? Что за жестокая игра?

— О, это вовсе не игра, мисс Сазерленд! — воскликнул Оскар. — Если бы речь шла об игре, здесь бы не присутствовала полиция в таком количестве. — Он взял мою прекрасную возлюбленную за руку и подвел к пустому креслу возле окна. — Вы ведь знакомы с коллегой вашего жениха, инспектором Гилмором? Молодой мужчина с идеальным профилем, это его помощник, сержант Аткинс. Он также прибыл из Бродстэрса, так уж распорядился случай. — Оскар слегка подтолкнул Веронику к креслу, и она послушно села.

Я встал у нее за спиной и положил руку ей на плечо. Она посмотрела на меня снизу вверх, и я увидел ужас в ее глазах.

— Итак, кого из присутствующих вы не знаете? — весело продолжал Оскар. — Ах да…