Читать книгу - "Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова"

Вот сейчас выйдет охранник и накостыляет мне по первое число. Однако по прошествии некоторого времени дверь распахнулась. За дверью в небольшом холле сидела за столиком невзрачная девица, которая выполняла в этом заведении функции привратника. Она смотрела на меня испуганно и только махнула рукой в сторону другой двери, откуда как раз вышла одна такая особа… вот она еще ни слова не сказала, а я сразу поняла, что именно с ней разговаривала вчера по телефону. Потому что от нее веяло таким холодом, как будто сейчас не лето, а разгар северной зимы. Причем где-то за полярным кругом.

На даме был костюм неопределенного цвета с узкой юбкой. Вообще все у нее было узким: губы, очки в узкой оправе.

— Игорь Андреевич вас примет, — сказала она металлическим голосом и сделала приглашающий жест. При этом даже хотела улыбнуться, но у нее не получилось.

Нотариус был со мной более любезен, однако я разглядела в его любезности нотки настороженности. Было похоже, что он чего-то опасается, хотя вины за собой не чувствует.

Раньше я бы вообще не заметила таких тонких оттенков в его поведении, теперь же во мне проявилась завидная проницательность. Неужели так подействовал на меня крест?

Я помотала головой, чтобы избавиться от несвоевременных мыслей и сосредоточиться на предстоящем разговоре, который, я так поняла, будет трудным.

— Присядьте, — сказал нотариус, — дело в том…

— Дело в том, что я хотела бы знать, что за доверенность я должна подписывать и кому.

— Как — кому? Вы разве не знаете? — всполошился он.

Какой-то он слишком нервный.

— Давайте начнем сначала. — Я поерзала на стуле и уселась поудобнее, готовясь к долгому разговору.

— Речь идет о генеральной доверенности на ведение дел и право подписывать любые документы, а также осуществлять любые сделки от вашего имени.

— И какие же сделки мама осуществила от моего имени? — Мне стало как-то неуютно.

— А вы разве не знаете? Вы же подписывали доверенности много лет! — Теперь нотариус смотрел на меня с подозрением.

Ну да, мама приносила какие-то бумаги и на мои вопросы только отмахивалась — не бери, мол, в голову, это формальность. Не загружай голову, не обращай внимания, ты все равно в этом ничего не понимаешь, я в этом разбираюсь лучше тебя.

Так-то оно так, но в свете того, что сказала вчера Пчелкина, как-то мне стало не по себе. Мама давала этому Подушкину деньги? С какой стати?

Пчелкина говорила, что он морочил маме голову, на голубом глазу утверждал, что у него серьезный бизнес и жена больная… И чтобы мама всему верила? Но это не главное. А главное, откуда у мамы деньги? И сколько?

— Игорь Андреевич. — Я каким-то чудом вспомнила имя-отчество нотариуса, хотя слышала его один раз. А раньше все вылетало у меня из головы. — Вы не случайно меня вызвали, так? Налицо явные нарушения вашей работы. Я понимаю, — заторопилась я, видя, что он дернулся и отвел глаза, — я понимаю, что вы тут ни при чем, вы только недавно приняли дела от госпожи Семияровой, — надо же, и эту фамилию помню! — но вам ведь не нужно, чтобы ваша деятельность началась так неудачно? И чтобы я обратилась с жалобой в городскую коллегию нотариусов?

Не спрашивайте меня, откуда я знаю про коллегию нотариусов, вот просто всплыли в голове эти слова, которые произвели на Шестопалова сильное впечатление.

— Так что давайте разбираться вместе, — продолжала я. — Для начала я хотела бы ознакомиться с завещанием моего отца, которое, насколько я знаю, хранится у вас.

Он вздохнул, и я буквально прочитала его мысли. Чертова баба эта Семиярова, жульничала с доверенностями и теперь отошла от дел, а ему в этом разбираться.

Он поймал мой взгляд и сделал независимое и самоуверенное лицо. Тут та холодная особа в узкой юбке внесла завещание — не иначе подслушивала через интерком.

Я взяла бумаги в руки, и что-то шевельнулось во мне, когда я увидела первую строчку: «Я, Вороновский Анатолий Павлович…»

Отец…

Как же так получилось, что я его совсем не помню? Не помню, как совсем маленькой он носил меня на руках, как играли мы с ним «в лошадки», как учил он меня кататься на велосипеде (кстати, я так и не умею этого делать, говорила же, что в детстве всего боялась и некому было поддержать меня сильной рукой).

Не помню, как он повел меня в первый класс, не помню, как отдыхали на море. Но про это я, кажется, уже говорила.

Теперь, после слов мамы, сказанных Пчелкиной, кое-что стало ясно. Стало быть, отец не любил не только ее, но и меня. А она и не пыталась привлечь его к моему воспитанию. Это оттого, что они терпеть не могли друг друга и не хотели ничего делать вместе. Оттого отец и пропадал все время на работе, чтобы дома поменьше бывать. Оттого и работал на износ, оттого и умер так рано…

Выходит, причиной была я? Если бы не я, они бы не поженились…

Ну уж нет! Они взрослые люди, сами должны были свою жизнь упорядочить.

Я встряхнулась, и по мере прочтения завещания отца глаза мои потихоньку вылезали на лоб. Однако…

Получалось, что отец мой был отнюдь не бедным человеком. Не олигарх, конечно, но была у него своя фирма, приносящая стабильный доход, несколько квартир, загородный дом, дача… что-то еще… ах да, вклад в банке… еще один вклад, еще…

И все это он завещал мне! Мне, своей единственной дочери, он завещал все, что имел! Так и написано, завещаю моей дочери Вороновской Вере Анатольевне.

Про его жену, мою мать, в завещании не было сказано ни слова. Как будто ее вообще не было. Ох, непросто все было у них! Не иначе, отец знал про этого Подушкина.

Что ж, теперь понятно, для чего маме нужна была доверенность. Чтобы вести дела от моего имени, чтобы пользоваться моими деньгами.

Тогда возникает следующий вопрос: где все эти загородные дома, квартиры, машины? Машина у мамы была только одна, простенькая, ни о каком загородном доме я не слыхала, мы жили на даче, которая осталась отцу от родителей, это я помню.

Хорошая дача, но обычная, как у всех. Дом бревенчатый, зимний, туалет во дворе, водопровод только на улице. Летом жить можно, нормально. И квартира в хорошем, относительно новом доме, но и все.

— Интересно… — протянула я, только чтобы что-то сказать.

— Я так понимаю, что доверенность вы продлевать сегодня не собираетесь? — проницательно заметил нотариус.

— Похоже,