Читать книгу - "Прекрасна и очень опасна - Елена Арсеньева"

– Нет, ну ты скажи мне, что она после этого не волчица! –воскликнул Григорий. – А? Но баба, конечно, железная. Другая небось побояласьбы на зону такое письмо прислать. Другая задумалась бы: а не перервет ли хрипмне с любовником этот парень, когда выйдет? Ведь он уже не тот ручной серенькийкозлик, с которым я когда-то играла как хотела. Небось зубы-то отрастил… Но онакрепко, видать, в свою власть над Серегой верила. Знала его как облупленного.Понимала, что ей его бояться нечего. И если она ему дала установку, как тотКашпировский: Прощайте навсегда! – так, значит, тому и быть. Он с тоскиподохнет, но к ней больше шагу не сделает, пути ей не перейдет и жизнь заедатьне станет. Так оно и вышло…

– Заканчивается посадка в скорый поезд номер сорок пять сообщениемМосква – Барнаул. Провожающих просят выйти из вагонов.

– Ешкин кот! – воскликнул Григорий. – Постой, паровоз, нестучите, колеса, не уезжайте без меня! Прощай, Ли-да. Хорошая девочка Лида…Прощай, не поминай лихом. На, держи, это тебе.

Григорий сунул ей в руки письмо и ринулся на перрон.

Лида машинально развернула листок и снова вгляделась в косыестроки:

… Я благодарна Вам за все, что случилось со мной по Вашейвине… Нет, убийство остается убийством, однако теперь я совершенно счастлива ине могу, не хочу больше проклинать Вас. Наоборот – я благословляю Вас ипрощаюсь с Вами навеки. Желаю Вам обрести свое новое счастье так же, как обрелаего я…

Какая чепуха! Какую чушь ей наговорил Григорий! Да мыслимоли такое?! А она стояла тут, развесив уши, и слушала его, разинув рот. Вот ужправда что дура!

Ладно, не злись, «хорошая девочка Лида». Видно, этотГригорий и в самом деле был Сереже настоящим другом, потому и жалеет о нем,потому и переживает из-за его смерти.

Из-за смерти?.. О боже мой! Да ведь Лида даже не спросила,что случилось с братом! Почему его так изувечило! А поезд вот-вот тронется!

Она сунула письмо в карман плаща и выскочила на перрон.Заметалась туда-сюда, с ужасом сообразив, что не знает, какой вагон у Григория.Ну, явно не СВ, определенно не купе. Наверняка едет в плацкартном.

Кинулась к стоящей на платформе проводнице:

– Где плацкартные вагоны?

– А вон там, в конце поезда! – махнула та рукой.

Лида понеслась по перрону, на бегу всматриваясь в окна имолясь, чтобы Григорию зачем-нибудь понадобилось выглянуть. И вдруг увидела егона перроне! Стоит около шестнадцатого вагона и докуривает сигарету.

Лида ринулась вперед. Ей оставалось пробежать еще вагон,когда Григорий отшвырнул окурок и вскочил на подножку, откуда уже крикомкричала проводница:

– Да заходи ты! Сейчас поедем! Бросай свою соску!

– Григорий! – закричала Лида.

Он выглянул из-за широкой спины проводницы, которая ужеподняла ступеньку и махнула вдоль вагона своим желтым флажком.

– Лида?

Обращенное к ней лицо его омрачилось так, что Лида поняла:Григорий знает, о чем она хочет спросить. Знает вопрос, знает ответ на него… ноне хочет отвечать.

Лида затопталась рядом с вагоном.

– Григорий, отчего… – Она вдруг стала задыхаться. –Григорий, скажите, как Сережа…

Он резким движением сдвинул в сторону эту толстую тетку вформе и свесился к Лиде, держась за поручень.

Лицо его было суровым.

– Не хотел тебе говорить. Но, видно, придется. Надо сказать!Короче, получил он это письмо и ночь не спал. Я-то знаю, моя койка на второмярусе была, как раз над Серегой. Всю ночь тряслась наша связка: это онворочался. А утром…

Поезд тронулся.

– Не высовывайтесь! – закричала проводница, но Григорий дажеголовы не повернул.

– Мы на лесоповале были, ну и накрыло его деревом. Думали,все, умер, нет же – отошел. Да ненадолго. Душа у него той ночью умерла, когдакровать тряслась. Я посулил ему – найду, мол, эту… расквитаюсь за все, что онас тобой сделала. А он… – Лицо Григория вдруг сморщилось, и Лида с ужасомувидела слезы в этих, чудилось, навсегда высохших глазах. – Он меня просил… онменя Христа ради молил не трогать ее… – Григорий громко сглотнул. – Поняла?Понимаешь теперь, что все это значит?!

Поезд двигался все скорей, Лида уже почти бежала, лицоГригория расплывалось перед ней.

– Прощай, все, не беги больше. Прощай, не держи на меня зла!А я брата твоего век поминать добром буду! – выкрикнул Григорий. – Поминать!

Лида выхватила из сумки газетный сверток.

– Григорий, возьмите! Это на поминки! Сережу помянуть!

Она не видела его лица – все плыло в глазах, но ощутила, какего твердая рука стиснула ее кисть – и приняла деньги.

– Спасибо тебе. Никогда Сережку не забуду! И ты не забывай!Прощай!

Лида остановилась, прижимая сумку к груди, задыхаясь.

– Девушка, не плачьте. Ни один мужик не стоит того, чтобы онем плакали! – проговорил чей-то голос.

Лида рассеянно провела ладонью по лицу. Мокрые щеки, мокрыеглаза. Да она и в самом деле плачет, оказывается…