Читать книгу - "Тайные убийцы - Роберт Уилсон"

— А что потом? — поинтересовался Фалькон. — Так ты дойдешь до славных времен Средневековья.

— Вперед, в прошлое, — произнес Диури, сминая сигарету в серебряной ракушке пепельницы. — Я не уверен, что мы должны платить такую цену, чтобы утолить свои обиды.

— Ты когда-нибудь слышал о такой организации — ВОМИТ? — спросил Фалькон.

— Это антимусульманский сайт, здесь к нему относятся с большой злобой, — ответил Диури. — Сам я его не видел.

— Как я понимаю, на сайте перечисляются жертвы мусульманских акций против гражданского населения, причем не только в западном мире, но и атаки мусульман против мусульман, например, террористов-самоубийц, взрывавших иракских полицейских-новобранцев, женщин, убитых «во имя чести», групповые изнасилования, призванные «вселить стыд»…

— К чему ты клонишь, Хавьер? — спросил Диури, прищурившись. — Ты хочешь сказать, что в деятельности этой организации есть какой-то смысл?

— Насколько я знаю, они не вкладывают в это никакого смысла, они просто ведут счет.

— А название сайта?

— «Vomit» выражает отвращение…

— Видишь ли, жизнь мусульманина ценится на Западе сравнительно дешево. Подумай о том, как высоко оценили жизнь каждого из трех тысяч погибших в башнях-близнецах, сколько средств было вложено в каждого из взорванных мадридских пассажиров, общим числом сто девяносто один, или в пятьдесят с лишним человек, которые погибли при взрывах в Лондоне. А теперь оцени стоимость ста тысяч мирных иракцев, которые отдали свои жизни во время операций, предшествовавших вторжению. Стоимость считается нулевой. Я не уверен, что эти смерти вообще кто-то регистрировал, — проговорил Диури. — Был ли сайт, где перечислялись жертвы сербских зверств в Боснии? А нападений индуистов на индийских мусульман?

— Не знаю.

— Вот почему ВОМИТ — антимусульманская организация. Они выделяют акции немногочисленных фанатиков и взваливают вину за эти акции на весь регион, — произнес Диури. — Если бы ты сказал мне, что это они взорвали вчера мечеть в Севилье, я бы не удивился.

— Они обозначили свое присутствие, — сказал Фалькон. — Наша разведслужба, СНИ, знает о них.

— А еще о ком знает СНИ? — раздраженно спросил Диури.

— Ситуация очень запутанная, — проговорил Фалькон. — И мы ищем умных людей со связями, которые могут получать нужную информацию и которые хотят помочь нам.

Фалькон посасывал чай, мысленно благодаря собеседника за этот поворот беседы. Наконец-то удалось высказать вопрос открыто. Ему не верилось, что он сумел это произнести. Похоже, не верилось в это и Якобу Диури, который, моргая, сидел по другую сторону инкрустированного столика.

— Правильно ли я тебя понял, Хавьер, — произнес Диури, и его лицо вдруг отвердело, как пластмассовая маска, а из голоса ушла вся теплота, — правильно ли я понял, что ты специально решил явиться в мой дом, чтобы попросить меня шпионить на ваше правительство?

— Еще когда я позвонил тебе вчера вечером, ты понял, что это не будет просто визит вежливости, — ответил Фалькон, сохраняя твердость.

— Шпионы — самые презренные из воинов, — проговорил Диури. — Не псы войны, а крысы.

— Я бы никогда и не подумал попросить тебя, если бы хоть на секунду принял тебя за человека, который удовлетворен тем, во что нас убеждают верить в этом мире, — сказал Фалькон. — В этом была цель твоего монолога об Ираке, верно? Показать мне не только арабскую точку зрения, но и то, что ты понимаешь более глубокие истины.

— Но что заставило тебя поверить, будто ты можешь задать мне такой вопрос?

— Я задаю его, потому что ты, как и я, за мусульман, за арабов и против террористов. И ты хочешь, чтобы здесь происходили перемены, чтобы это был прогресс, а не великое сползание назад. Ты — целостный человек, человек чести…

— Я бы не стал связывать эти качества с безнравственностью шпионства, — сказал Диури.

— Кроме того, я знаю тебя и уверен, что тобой бы при этом руководила не жажда денежного вознаграждения или тщеславие, а вера в то, что ты можешь что-то изменить, не прибегая к бесцельному насилию.

— Мы с тобой очень похожи, — заметил Диури, — только вот мы поменялись ролями. С нами обоими отвратительно поступили наши отцы-чудовища. Ты вдруг обнаружил, что наполовину марокканец, а я должен был вырасти испанцем, но стал марокканцем. Возможно, мы — воплощение двух сплетенных друг с другом культур.

— И у каждой из них — запутанная история, — кивнул Фалькон.