Читать книгу - "Испанский сапог. Нам есть чем удивить друг друга - Александр Григорьевич Звягинцев"

Она отключилась, оставив Ледникова в состоянии некоторой растерянности. Ситуация не просто осложнилась, она стала в корне иной — он теперь не просто профессионал, распутывающий преступление, а лицо заинтересованное, то есть не способное к объективному взгляду на происходящее. Теперь его мысли будут неминуемо заняты Ириной, опасностями, грозящими ей…

И тут ему снова позвонили. Голос был женский, незнакомый. И услышал он следующее:

— Валентин Константинович, добрый день. Вас беспокоит Марина Нагорная… Нам необходимо увидеться. Вы не могли бы прямо сейчас подъехать в салон?

— В принципе могу, — осторожно сказал Ледников. — Но… Мне кажется, мы не знакомы. Или я ошибаюсь?

— Ошибаетесь.

— Вот как, — удивился он. И подумал, что если бы их представляли друг другу, вряд ли бы он это забыл.

— Именно так, — прервала его на полумысли Марина. — Дело в том, что я была близкой подругой Ани Разумовской…

Это был тот поворот сюжета, которого он никак не ожидал.

— И она много мне о вас рассказывала, — добавила она.

— Даже так.

Новость была, конечно, ошарашивающая. Но и подозрительная. Разумовская вовсе не была склонна к обычным бабским разговорам о мужиках. Скорее, наоборот.

— Не беспокойтесь, здесь вас никто, кроме меня, не ждет. Я вовсе не заманиваю вас в какую-то западню. Просто получилось так, что мне больше не к кому обратиться. А судя по тому, что говорила о вас Аня, вы человек, который мне сейчас нужен.

— А вы не преувеличиваете мои достоинства?

— Я имею в виду ваше прошлое… Работу в соответствующих органах. Но об этом я никому не скажу. Не беспокойтесь. Даже Нагорному. К тому же сейчас здесь никого нет.

Она замолчала, а потом вдруг сказала:

— Не бойся, мальчуган.

Так любила обращаться к нему Разумовская. Единственная женщина на свете, которая могла сказать ему: «Мальчуган, мы будем вместе всегда. Что бы ни случилось». И она имела на это полное право. Они действительно всегда возвращались друг к другу. Что бы ни случилось. Пока она была жива.

«Не бойся, мальчуган!» Это прозвучало как пароль, снимающий всякие подозрения. Однако сразу возникал вопрос: а не ввела ли Марина Нагорная, так сказать, в курс дела своего мужа? И не знал ли господин Нагорный, разговаривая с Ледниковым, что он не тот, кем представился? Если судить по их разговору, то нет. Но кто может поручиться за жену, мужу которой грозит опасность? К тому же жену, давно втянутую в его дела?

«Не бойся, мальчуган!» — еще раз вспомнил он. И сказал:

— Хорошо, я сейчас буду.

Салон был действительно закрыт. Ледников позвонил и через какое-то время в дверях появилась Марина. Выглядела она спокойной, но явно напряженной. Как и должен выглядеть человек, постоянно уговаривающий себя не волноваться.

Впустив Ледникова, она сразу заперла дверь и молча провела его по пустынному салону в свой кабинет на втором этаже, располагавшийся прямо напротив кабинета Нагорного. Идя следом за ней, потом поднимаясь по лестнице, он абсолютно по-мужски подумал, что, несмотря на увлечение алкоголем, она сохранила замечательную фигуру, чьи достоинства лишь подчеркивали обтягивающие ноги брюки и короткий белый жакет, расшитый крупными яркими цветами, никак не скрывавший форму бедер и того, что выше. Конечно, она продумывала свой наряд перед встречей, но вряд ли рассчитывала с его помощью чего-то добиться. Просто привычка женщины, с детства приученной выглядеть элегантно и эффектно. Привычка, еще не разрушенная пьянством.

Кабинет был небольшой, с одним окном. Ледников уселся в единственное кожаное кресло напротив стола, а Марина почемуто уселась на широкий подоконник, нервно закурила и стала глядеть в окно, то ли собираясь с мыслями, то ли просто засомневавшись, а стоит ли говорить.

Ледников решил ее не торопить — пусть на что-то решится, там видно будет — сразу откланяться или попробовать что-то из нее вытянуть. А пока он принялся рассматривать единственную картину, украшавшую кабинет. Она висела прямо напротив стола и потому была постоянно перед глазами хозяйки. Сначала Ледникову показалась, что это просто копия знаменитого полотна Борисова-Мусатова «Водоем». Две девушки в кружевах у овального водоема. Изысканное сочетание цветов — синего, сиреневого, зеленого — и тихие, как тени, прекрасные юные женщины из какого-то иного, невозможного мира. Но приглядевшись, он понял, что это не копия, а что-то вроде фантазии. У девушки на первом плане совсем иной профиль, а лицо второй только смутно угадывается в дымке, его невозможно разглядеть, можно только догадаться, что оно совсем юное, свежее и прекрасное. А вот профиль первой… Да это же Марина, только значительно моложе, еще не представляющая себе, что ждет ее впереди.

Марина резким движением раздавила окурок в пепельнице и, по-прежнему глядя в окно, сказала:

— Мы с Аней Разумовской знали друг друга с детства — соседствовали на даче. Так что росли вместе, были подругами, какое-то время самыми близкими. Потом жизнь развела нас по разным углам, но та, детская еще, близость, сохранялась. Мы могли говорить с ней о чем угодно. В том числе и о вас. Ну, и видела я вас несколько раз вместе с Аней на каких-то сборищах. Понимаете, в последнее время мы нечасто встречались, но я знала, что если случится что-то, с чем я не смогу справиться одна, я смогу обратиться к Ане, и она поможет. Но теперь ее нет, и я оказалась в какой-то темной пустоте… Когда я увидела вас у Ильи, я поняла, что вы здесь не просто так, что вы как-то вовлечены в это дело.

— Какое дело? Вы можете рассказать, что вас так встревожило?

— Мой муж… По-моему он ввязался в какие-то сомнительные дела, связанные с… ну, скажем так, иностранцами. И это не просто антиквариат, картины, старинные монеты. Это даже не деньги, там что-то другое.

— А что вас навело на такие подозрения?

— Понимаете, Илья — человек увлекающийся, азартный, любящий риск, готовый все поставить на карту…

Слушая Марину, Ледников ясно понял: она любит Нагорного, что бы там ни говорили про их отношения. Любит до сих пор и так, как любить умеют страстные женщины, — прощая мужчине все, с легкостью понимая и объясняя его глупости, подлости и пороки.

— А в последнее время им овладела навязчивая идея — перебраться за границу. Этакая мечта идиота.

— Ну, таких мечтателей сегодня пруд пруди.

— Он не хочет просто уехать и скромно жить там. Нет, он хочет, чтобы у него было все и сразу — и деньги, и гражданство, и положение. Ради этого он пустился в сомнительные операции и страшно провалился. Он просчитался, купил не то, что могло