Читать книгу - "Последний завет - Сэм Борн"

Иерусалим, четверг, 11:05

В это утро они всегда совещались у Ярива на кухне — он и несколько его самых приближенных людей. Так повелось еще в те времена, когда он только начинал свою карьеру в большой политике. Каждое утро четверга они подводили итоги рабочей недели, анализировали события, разбирали ошибки и делали прогноз на следующую неделю. Они собирались на кухне в бытность Ярива министром обороны и министром иностранных дел, и когда он был оппозиционером, и когда олицетворял собой государственную власть. Даже когда Ярив был начальником Генерального штаба, они тоже собирались на кухне и вели свои разговоры. Ибо что ни говори, а пост начальника Генштаба — это тоже политика.

В последнее время произошли некоторые изменения в составе тех, кто имел право посещать эти совещания. На них по-прежнему приходили двое бывших однополчан Ярива — один из них был теперь большим рекламным боссом, а другой сколотил себе состояние на импорте. По-прежнему на всех совещаниях сидела его жена Рут, мнению которой почти во всех вопросах Ярив доверял. Правда, на кухню уже не заглядывал его сын Алуф. Он был убит в Ливане три года назад. Вместо него в совет был введен Амир Таль. Об этом прознали и цинично обыграли сей факт израильские газетчики, присвоившие Талю статус «приемного сына премьера» и прозвавшие его Алуф Бет — Алуф-второй.

Совещания происходили неизменно на кухне. Рут готовила кофе и яблочные штрудели. Все удобно располагались на двух диванах и неспешно переговаривались. Но не сегодня. Амир Таль сказал Яриву, что не стоит из-за разговора тет-а-тет отправляться к нему домой. Да, сегодня совещание они проводили вдвоем.

Переговоры благополучно зашли в тупик. Собственно, никаких переговоров между сторонами уже не велось. Участники являлись каждое утро в дом правительства как на работу, но не общались друг с другом, а вели самостоятельные «консультации». Ни израильтяне, ни палестинцы не хотели злить американских посредников, и формально переговорный процесс еще продолжался.

Ярив сознавал, что главное дело его жизни — достижение мира между Израилем и арабами — под угрозой. Ему нелегко приходилось в эти дни. Кто только на него не давил: и правые, мобилизовавшие поселенцев для этого идиотского «Живого кольца» вокруг Иерусалима, и американцы, и арабы. Он вдруг вспомнил своего предшественника, сидевшего в этом же кабинете несколько лет назад и покинувшего его после провала кэмп-дэвидских переговоров, когда страну захлестнула очередная волна насилия.

Остервенело щелкая семечки и качая головой, он честно признался Амиру Талю, что пребывает в растерянности.

— Я бы еще понял, если бы ХАМАС накрыл нас ракетным ударом, — говорил он, мрачно глядя перед собой. — Я бы понял, если бы меня пытались убить шахиды, как это было с Рабином и Пересом, ведь если твой враг в шаге от успеха — ему надо помешать. Обвязывайся динамитными шашками и со своим Аллахом в башке лезь на абордаж. Это понятно… Я бы даже не удивился возрождению из небытия «Махтерета»…

Они оба знали, что такое возрождение весьма возможно. В восьмидесятые некоторые поселенцы и религиозные фанатики славились проведением подобных акций — посылали взрывчатку по почте или начиняли ею припаркованные машины. Им удалось таким способом убить и покалечить ряд влиятельных палестинцев.

— Я бы не удивился, если бы они сейчас взорвали какую-нибудь детскую площадку, на которой резвятся палестинские дети. Или даже мечеть.

Он мог не уточнять, какую именно мечеть имел в виду. Представители движения «Махтерет» всегда мечтали о взрыве одной из главных мусульманских святынь — Куполе Скалы, возведенном на Храмовой горе. Израильские экстремисты хотели стереть его с лица земли, чтобы на его месте заново отстроить Иерусалимский храм.

— Но это? Вот это как понимать?! Какого дьявола зарезали араба-торгаша? Какого черта палестинским боевикам потребовалось нападать на кибуц, да еще и ночью? Если хочешь сорвать переговоры, проведи показательную акцию! Средь бела дна! С большой кровью!

— Может, это, так сказать, первое предупреждение?

— Если бы они взорвали несколько жилых домов — вот это было бы предупреждением. Всякий раз, когда они хотели, они предупреждали нас подобным образом.

— Аль-Шафи говорит, что он тут ни при чем.

— Я и не сомневался. А ХАМАС?

— Эти тоже все отрицают, но…

— Но им не так сразу веришь, да? Ты прав. А что с тем торгашом? Кто взял ответственность за эту пакость? «Защитники единого и неделимого Иерусалима»? Я не верю! Кто они такие вообще? Откуда они вылезли? Почему я раньше о них никогда и ничего не слыхивал? В мире немало маньяков, которые рады взять на себя ответственность за все, что угодно — вплоть до последствий стихийных бедствий, — лишь бы чуток прославиться. А по мне, так это здорово смахивает на банальную уличную поножовщину.