Читать книгу - "Любовь и смерть на карантине - Наталья Андреева"

– И что соседи?

– А что соседи? Да ничего. Охота им кормить чужого пса, который их к тому же до печенок достал.

– А вы? – Люба в упор посмотрела на Кравцова.

– А я, гражданочка, ничего не знал. Мы с Миленой в Таиланде отдыхали. Почти месяц там болтались.

– У вас потому и показания не сняли. Вас не было в России. А ведь вы все знали.

– Что знал? – напрягся Кравцов. – Про соседей? Ничего я не знал. Ну, говорил мне Валерка. Может, врал. А про собаку я вообще ничего не знал. Откуда?

– Она умерла от голода?

– Да кто ее знает? – Кравцов пожал плечами. – От голода, от тоски.

– Горелов ведь вам звонил. Беспокоился о своем друге.

– Ну, звонил. Так я в Тае.

– И вы ему соврали. Мол, все в порядке, пса кормят.

– Не докажете, – усмехнулся Кравцов. – Ничего я ему не говорил. Или нет: говорил. Езжай домой, говорил, там проблемы.

– А он не мог, сил не было. Переломы, сотрясение мозга. Маруся писала ему в вотсап, что кормит пса уже, когда была в самолете?

– Бери больше: из-за границы. Ей тоже не хотелось проблем. Собака какая-то. Поверьте, всем стало лучше, когда она подохла.

Люба представила себе картину: пес заперт в душной квартире, где окна задраены. Дверь изнутри исполосована его когтями. Он ее грыз, бился в нее, пытаясь выйти, отчаянно выл, пока силы были. Или молча лежал и умирал, тоскуя по хозяину?

Как же там небось воняло! Пес ведь все изгадил. А хозяева квартиры даже и не знали, что там происходит. Деньги получили – и в тот же Тай. Зимовать в тепле у моря. Или во Вьетнам.

Понятно, почему у Горелова такая душевная травма. Он, когда вернулся из больницы, такое увидел! И как только соседи все это вытерпели? Или мертвая собака не успела протухнуть? Какое жестокое время, и люди стали жестокие.

– Я никаких показаний давать не буду, – услышала Люба, словно сквозь вату. – Дело прошлое. Да и не знаю я ничего. Не было меня в Москве.

– Да, Кравцов, вы можете идти, – очнулась она. – Горелов, кстати, умер. Покончил с собой. Вы наверняка не знаете. Или знаете?

– Он давно уже перестал на связь выходить. Откололся. А у меня жена беременная, – опять заканючил Кравцов. – Войдите в мое положение: мне оно надо? А что с собой покончил, так он всегда был психом. К этому и шло…

Когда Кравцов наконец ушел, Люба достала из сумочки пачку влажных салфеток и брезгливо вытерла руки, хотя Кравцова и не касалась. Вошел муж:

– И как? Удачно?

– Да, все прояснилось, – кивнула она. – Могу написать экспертное заключение. Горелов с детства был фантазером, это видно по его блогу. После жестокого избиения и травмы головы у него начались непрекращающиеся боли. Плюс душевная травма. Все предпосылки для шизофрении. А убийство старухи послужило спусковым крючком. Сильнейший стресс, ведь Горелов ее на куски кромсал. Вот и замкнуло. Реактивное развитие болезни, галлюцинации, соседи, которых он придумал. И сумка, похожая на собаку.

– Есть результаты сравнительной экспертизы ДНК по убийству Шевченко. Полное совпадение. Он дрался именно с Гореловым. Я думаю, и по делу Кольцовой улики скоро отыщутся, раз уж у нас есть фигурант и образцы его ДНК. Да еще и мотив. Вот все и прояснилось.

– Да, прояснилось, – эхом откликнулась Люба. – Какое все-таки странное и запутанное дело. О жестокости людей по отношению к собакам. И друг к другу.

– Согласен, – муж положил ей руку на плечо. – Но ведь мы справились, и быстро.

– Скажи спасибо Стасу. Это он вышел на Горелова.

– И?..

– Леша, ты все понимаешь. Помоги ему.

– Я не Господь Бог, – нахмурился Градов.

– Но ты ведь можешь ему помочь.

– Хорошо… Там, в парке, вы целовались? Только не ври.

– Стас пытался. Но он был пьян.

– То есть ты по-человечески просишь ему помочь, из лучших побуждений, а не как его любовница?

– Ну какая любовница, Леша! Он несчастный человек, которому не повезло в браке, еще и работу потерял. Марина ведь не поймет.

– А если он вернется в полицию, поймет, – усмехнулся Градов.

– Стас хотя бы не превратится в… ты знаешь, во что превращаются неудачники, которые безуспешно ищут работу и которых нещадно пилят дома.

– Тебе все-таки его жалко. Бывшей любви, похоже, не бывает. Это как старое платье, которое висит себе в кладовке среди прочего хлама. Так приятно иной раз нарядиться, подойти к зеркалу, повздыхать. Пожалеть себя.

– А ты романтик. – Люба встала. – Все, больше просить не буду. Не хочешь – не помогай.