Читать книгу - "Лето быстрых перемен - Николай Рябов"

Я поселился в той же гостинице, что и в свой первый приезд. Правда, в этот раз мне не достался одноместный номер, и пришлось мириться с соседством лысого и тощего, будто вяленая щука, старика, который при знакомстве назвал себя Василием Матвеевичем.

Сосед по номеру, незадолго до моего появления около восьми вечера, уже отужинал, так что в комнате витал ароматный запах домашней колбасы и сочных помидоров, а на столе торчала, как перст, ополовиненная пивная бутылка.

Василий Матвеевич оказался разговорчивым человеком и, заметив мою загипсованную руку, поинтересовался, где меня угораздило её сломать.

– С моста упал, – честно признался я, пытаясь сбросить с себя пиджак.

Василий Матвеевич лишь сочувственно покачал лысой головой и буркнул что-то насчёт беспечности молодёжи.

Я не стал с ним спорить, и полез в платяной шкаф, чтобы повесить одежду.

В шкафу, помимо пустых плечиков, висел полковничий мундир моего соседа с внушительным разноцветьем орденских планок. Даже поверхностного взгляда хватило, чтобы рассмотреть среди множества наград колодочки двух орденов Ленина и четырёх Боевого Красного Знамени.

Когда я вновь повернулся лицом к старику, в моём взгляде было гораздо больше уважения, чем всего лишь минуту назад.

– Давно не видел столько наград, – вежливо обронил я.

Старик оценил мою наблюдательность:

– Бывали дни весёлые! – улыбнулся он, но потом как-то быстро посерьёзнел. – Хотя, какое там веселье – сплошные кровь, пот и слёзы!

Последние слова ветерана были произнесены без всякого намёка на позёрство.

– Долго пришлось воевать?

– С марта сорок второго по август сорок пятого, когда наш артиллерийский полк был отозван из Манчжурии в Россию, – охотно откликнулся старик и озорно добавил. – Зато было о чём дома рассказать!

Я кивнул на шкаф с кителем:

– Там, если не ошибаюсь, два ордена Ленина. Где вы их заработали?

Василий Матвеевич смущённо потрогал свой голый череп, словно желая убедиться, не начали ли вдруг на нём расти волосы.

– Точно, два ордена Ленина, – с явным удовольствием подтвердил он. – Первый – за Курскую битву, второй – за освобождение Польши.

Вероятно, по моему взгляду ветеран понял, что этот ответ меня не совсем удовлетворил.

– В боях на Курском выступе моей противотанковой батарее удалось в течение часа подбить семь «Пантер» и три «Тигра», – пояснил отставной полковник. – Кроме того, наши расчёты подожгли и уничтожили ещё полтора десятка лёгких танков. Хотя «Пантеры» и «Тигры» – конечно, главное…

– Почему? – поинтересовался я, будучи не слишком искушённым в танковых вопросах.

Василий Матвеевич понимающе кивнул:

– До этих боёв и «Тигры», и «Пантеры» были для многих из нас загадкой, и разговоров об их неуязвимости хватало. Зато после Курска ситуация во многом прояснилась.

Следующие десять минут старик увлечённо рассказывал о том, как их артполк отличился в боях за Варшаву, а я слушал его, сидя на своей кровати.

– А вообще, в той войне немцы воевали намного грамотней и рациональней нас, – неожиданно признался ветеран, и добавил. – Если бы не тупость некоторых наших начальников и откровенно хреновая подготовка пополнения, жертв с нашей стороны было бы гораздо меньше. По крайней мере, на пару миллионов!

В его голосе отчётливо слышалась боль и я подумал о том, что с разговором о войне пора заканчивать, покуда у старика не прихватило сердце.

– Приехали сюда навестить друзей? – попробовал я сменить тему.

Василий Матвеевич тяжело вздохнул.

– Брат у меня погиб тут в сорок втором году, в Добрянском районе. Сегодня вот впервые побывал на могиле. Через шестьдесят-то лет, – с горечью признался старик. – Если бы не поисковики… – он расстроено махнул рукой.

– Давно нашли останки? – участливо спросил я.

– Нынешней весной, всего в двух километрах от деревни, за которую полёг их взвод! – ответил полковник дрогнувшим голосом. – Счастье, что сохранился солдатский медальон, и в нём потом смогли прочесть фамилию брата и место призыва. Меня известили через военкомат, – добавил Василий Матвеевич.

– Хорошо хоть нашли, – ввернул я тривиальную фразу, но быстро пожалел о своих словах, которые подействовали на ветерана, будто болезненный укол.

– Нашли?!.. Кто нашёл?!!! – взвился вдруг он, подскочив со своего стула с быстротой, которой от него вряд ли можно было ожидать. – Министерство обороны?! Военкоматы или, может, местная новоградская власть?!.. Чёрта с два они нашли! Косточки моего старшего брата, рядового Александра Матвеевича Петрунина обнаружили студенты-медики, члены добровольного поискового отряда! А до того мой братишка числился пропавшим без вести! Шестьдесят лет!

Василий Матвеевич ходил передо мной по комнате, то и дело, задевая стул, с которого недавно вскочил.

– Подлое государство! Подлое! – рычал он, воздев к потолку свою длинную, словно сухая ветка, руку. – «Никто не забыт, ничто не забыто»! Хрена с два не забыто! О большинстве бойцов правительство забыло сразу после того, как кого-то из них разорвало взрывом, засыпало землёй в окопе или засосало в трясину где-нибудь на болотах!

– Родина-мать зовёт! – неистовствовал Василий Матвеевич, носясь по нашему небольшому номеру, как ураган, а я не отваживался даже раскрыть рот. – Дозвалась! То ли двадцать, то ли тридцать миллионов пустили в распыл, а после даже косточки не удосужились собрать и по-человечески похоронить!

– Но страна и так покрыта братскими могилами! – умудрился я вставить слово, хотя это почти не уменьшило накала страстей.

– Это не оправдание! – тут же возразил Василий Матвеевич. – Вы не хуже меня помните фразу: «Война не закончена, покуда не похоронен последний павший на ней солдат!».

Я кивнул в подтверждение.