Читать книгу - "Схолариум - Клаудия Грос"

— Ну, испугавшись, он запер ее в своей лаборатории и признался, что убил Касалла.

Настоятель покачал головой:

— Это не доказательство, а голословное утверждение. Кто подтвердит, что она говорит правду?

— Все верно, она могла солгать. Но зачем?

— Возможно, чтобы выгородить себя. А вдруг это сделала она?

— Но ведь надзиратель признал, что затащил ее в лабораторию, значит, туда она попала не добровольно. Зачем этому человеку давать показания против себя, если этого не было? Я не вижу в этом смысла.

Настоятель помолчал, потом слегка наклонил голову:

— Хорошо, предположим, что приор убил Касалла.

Он снова повернулся к Софи Касалл:

— Но ведь вы признаёте, что поступили на факультет и учились под чужим именем и в чужом обличии. Следовательно, вы дали под чужим именем три клятвы.

Софи кивнула.

— Тогда скажите нам, какого рода… — Он помедлил, а потом продолжил: — Какого рода резоны заставили вас принять подобное решение?

— Я думала, что никому не будет вреда, если я начну учиться.

— Но ведь вы могли посещать факультет и как женщина. Это, конечно, необычно, но не невозможно.

— Да, наверное. Но я бы не встретила одобрения.

— А откуда вы взяли деньги, чтобы заплатить за учебу?

Она молчала. Настоятель объявил перерыв. Кивнул писарю и велел открыть двери. Магистры высыпали наружу, Софи увели.

— Мне пора уехать из Кёльна. Вот уже целый год я вижу только этот город, только его дома, его церкви и его жителей. Как будто весь мир состоит из одного Кёльна.

Напротив жил торговец лошадьми. Уехать на лошади, сесть на корабль или уйти пешком — все равно.

— Вы собираетесь умыть руки, — с подозрением в голосе сказал Штайнер. — Вам не хочется присутствовать на заседании, так ведь? Но почему?

Ломбарди и сам не знал. Он вряд ли сможет вступиться за женщину, которая настолько слабее своих противников. Ситуация представлялась ему безнадежной. Ему было неприятно заходить в этот зал.

— Вы магистр. Вы должны быть там.

— Да, но не сегодня. Я ее предупредил. Но она меня не послушается. Я знаю. Штайнер, у меня есть хороший друг в Каленберге. Поеду к нему. Может быть, послезавтра я вернусь, а может, и нет. Скажите, что я заболел или что-нибудь еще. У меня такое чувство, что я попал в трясину и никак не могу выбраться. В Каленберге есть высокая гора, туда можно залезть и посмотреть вниз. Иногда это помогает восстановить зрение и взглянуть на ситуацию со стороны.

Штайнер молча кивнул. Если человеку кажется, что он сходит с ума, это еще полбеды. Ну, так заберись на гору, Ломбарди, и осмотрись, вдруг найдешь выход Да, поезжай, я тем временем останусь здесь и буду защищать довольно шаткие позиции. Штайнер тряхнул головой. Иногда он переставал понимать, с какой стороны находится противник и как его зовут. Может быть, он сам и есть свой главный враг.

— Давайте не будем ничего загадывать. Мы действительно заинтересованы в том, чтобы ей помочь? Мы хотим дать женщинам возможность учиться, занимая наши места? Я знаю, о чем ее спросит настоятель. Составила ли хоть одна женщина научное положение? Может быть, они просто повторяют за нами наши слова, как это делают маленькие дети, которые только еще учатся говорить?

— Это не так, — с пылом возразил Ломбарди. — Безусловно, есть женщины, имеющие собственные мысли. И даже пишущие собственные книги. Они легко могли бы составить научный тезис.

Штайнер тихонько засмеялся.

— И все-таки я постоянно себя спрашиваю, чего же я хочу на самом деле. Если быть до конца честным, я хочу, чтобы все осталось по-прежнему. И если до конца честным будете вы, то признаетесь, что чувствуете то же самое. Просто эмоции смещают акценты и мешают обзору.

— Тогда присоединяйтесь к тем, кому больше всего хочется обвинить Софи в колдовстве и увидеть ее горящей на костре. Если они начнут задавать вопросы насчет гостии[61]и тела Христова и тому подобных вещей — вы же знаете, о чем я говорю, — то я уйду с факультета. Я думал, что мы уже отказались от подобных методов.

Штайнер не ответил. Появился слуга, пригласивший их вернуться на заседание, но Ломбарди развернулся и вышел из конвента.

Для поездки в Каленберг он выбрал не очень удачное время. Первый весенний ветер, еще очень холодный, швырял ему в лицо снег, перемешанный с дождем Над головой нависли серые облака, по краям дороги клонились вниз ветви деревьев. Со стоическим спокойствием вороной конь рысью продвигался вперед. Стемнело рано, поэтому уже вскоре Ломбарди свернул к одинокому ветхому постоялому двору, где лошадь получила корм и место в конюшне, а всадник — комнату и яичницу с салом. Ночью продолжала бушевать буря. Хозяин только посмеивался и говорил, что, возможно, лучше вообще не ложиться спать, иначе во сне можно оказаться погребенным под развалинами, поэтому Ломбарди лежал на жестком тюфяке, прислушивался к шуму и ждал, когда начнет сыпаться потолок. Но все обошлось. Утром он, совершенно не выспавшийся, оседлал коня.

— Куда держите путь? — спросил его хозяин.

— В Каленберг. К Господину на Башне.

Хозяин поднял голову и посмотрел на пытающееся выбраться из-за туч солнце.

— Будьте осторожны. Уже несколько недель здесь орудует банда: убивают, мучают и грабят. У вас есть при себе надежный нож?

Ломбарди кивнул. Расплатился, поблагодарил и вскочил в седло.

Сначала день обещал быть спокойным. Первые несколько часов небо оставалось голубым, но потом на западе снова начали собираться тучи. Да, самая подходящая погода для того сброда, который прячется в лесах. Здесь проходят направляющиеся в Кёльн обозы с ценными товарами, на продаже которых можно неплохо поживиться. Еще три-четыре часа, и он доберется до Каленберга. Плащ уже давно перестал защищать его от холода, а конь из последних сил продвигался вперед, как будто догадывался, что осталось совсем немного. Темный лес выглядел мрачно, стена туч приближалась. Ветер так и свистел в ушах. Ломбарди ни разу не остановился на отдых, так что ему удалось добраться до города засветло. Ворота еще не закрыли. Только он въехал в город, разверзлись небесные хляби. В гору он поднимался уже под проливным дождем.

Господину на Башне одна судебная тяжба обошлась в половину его владений. Их разграбили и сожгли, так что теперь у него осталась только башня, которая считалась неприступной. Нежеланным гостям сюда хода не было. Когда Ломбарди постучал, через маленькое отверстие в мощных воротах выглянул оруженосец. Ломбарди объяснил, кто он и зачем. Открыли ему далеко не сразу. «Господин вас ждет», — сообщил оруженосец Ломбарди проехал вперед. В свете факелов он различал лишь нижнюю часть здания: крошечные окна, очень узкие амбразуры, потемневшие от дыма и пороха. Оруженосец взял лошадь под уздцы и повел в сарай, так как конюшен у Господина на Башне не осталось. Со скрипом открылась дверь, наружу вырвались сажа и чад. Дым ел глаза и мешал разглядеть хоть что-нибудь, но Ломбарди услышал доносившийся из большого зала голос хозяина, громкий и довольный: