Читать книгу - "Заговор генералов - Фридрих Незнанский"

– Если у вас была возможность выбора, то я его полностью одобряю. Не знаю, какой из нее работник, но баба, по-моему, класс.

И эта откровенно мужская реплика «важняка», как бы не стесняющегося своей сути, сразу настроила бывшего полковника в его пользу.

– Ну так как? – спросил Сиротин, показывая глазами на свой сейф.

– Под такой запах!… – Турецкий поднял чашечку с кофе и понюхал. – Да я вовсе и не допрашивать приехал…

Сиротин тут же достал из сейфа пару хрустальных вместительных рюмок, початую бутылку коньяка и налил по полной, щедро.

– Ну, – сказал, спокойно глядя в глаза Турецкому, – быть добру! – и выпил до дна. – Давайте, а то остынет. Действительно славно заварила… Так, говорите, правильный выбор? – Он хитро прищурился.

– Как для себя! – Турецкий прижал ладонь к груди. – А какие радости-то еще нам остаются в этой жизни?

– Это так… – тяжело вздохнул Сиротин.

Мостик был переброшен. Хоть и лысый уже, но достаточно могучий отставной полковник задумчиво глядел в окно. Турецкий его не торопил с ответом на уже поставленные вопросы, продолжал отхлебывать крепкий кофе и крошить в пальцах печенье, бросая мелкие кусочки в рот. Наконец Сиротин словно очнулся.

– Вот вы спрашиваете, в чем может быть причина? А я совершенно честно говорю вам: не знаю. Общая неустроенность. Ненадежность жизни. Неуверенность в завтрашнем дне. Так думаю.

– Общие слова, Алексей Андреевич, – поморщился, как от кислого, Турецкий. – Вы умный человек и здесь – давно не новичок. Давайте рассуждать откровенно: раз, два, три, – Турецкий стал загибать пальцы, – в течение недели три покойника собственных, один, так сказать, из близких людей и похищение. Итого – пять человек. Как профессионал скажите: это от какой жизненной неустроенности-то? И еще прошу заметить, что вся пятерка так или иначе противостояла неким действиям руководства. Какой я должен, по вашему грамотному мнению, сделать вывод? Не подскажете?

– Если я скажу, что могло быть какое-то чудовищное совпадение, вы же не поверите? – Сиротин испытующе поглядывал на следователя.

– Не-а, не поверю, – мотнул головой Турецкий. – И не ждите.

– Ну что ж, тогда… – словно решился Сиротин, – могу предложить вам такой вариант. Алина!

– Слушаю вас, Алексей Андреевич! – немедленно выросла в дверях инспекторша, будто дежурила у замочной скважины. Что вовсе и не исключено.

«Ай да девка! – даже позавидовал Турецкий. – Станок что надо! В этой, определенно недалекой, головке должна быть кладезь самых неожиданных сведений, бездна информации, так необходимой для прояснения ситуации в этой библиотеке».

– Я попрошу тебя, – строго сказал Сиротин, не обращая внимания на несколько вызывающую позу помощницы, – принести сюда личные дела Калошина, Штерн, Красницкой и… Ляминой.

– Как?! – распахнула в ужасе глаза Алина. – И она… тоже?!

– Ничего пока не известно, но дела положь сюда! – хлопнул он ладонью по столу. – Погоди!

Кинувшаяся было бежать Алина замерла в дверях.

– И дай мне те папки, где собраны протоколы собраний. Все. Я вам советую, Александр Борисович, – повернулся он к Турецкому, – ознакомиться с этими протоколами. Их, к сожалению, много, и труд это нелегкий, тем более что каждый раз говорилось о тысяче проблем. Но так или иначе, главным поднимался вопрос о хранении древних рукописей и всяких других редких книг и документов. С этим у нас порядка никогда не было, как раньше, так и теперь. Думаю, здесь и собака зарыта.

Турецкий понял, что, вероятнее всего, большего он сегодня от кадровика не добьется, однако тот, в свою очередь как бы отстраняясь от неприятного ему разговора, дает наводку: вот, мол, гляди и делай выводы сам, а я тебе ничего не говорил. Но конечно, ему что-то известно. Ведь брал его на работу Зверев. И брал наверняка не врага себе. Или стукача. Брал, значит, был уверен.

А Зверев очень не понравился Турецкому. Начиная с послужного списка и кончая неласковым приемом, демонстрирующим полное равнодушие, если не презрение, к представителю органов прокуратуры. Но это дело легко поправить: можно завтра же вызвать его как свидетеля повесткой, Славка подошлет парочку своих архаровцев, чтоб не трепыхался, а трепыхаться он не преминет, сочиняя для себя какой-нибудь жизненно важный вызов наверх. Ну а после заставить его провести часок на стуле возле кабинета. Всю дурь мигом сдует. Но вот сказать об этом Сиротину, как бы обижаясь на его начальника, или нет, тут надо подумать…

Алина между тем стала подносить и складывать на столе у Сиротина толстые папки с протоколами собраний, личные дела указанных сотрудников библиотеки. Материала набралось немало.

Воспользовавшись телефоном Сиротина, Турецкий позвонил в свой собственный кабинет, где в настоящий момент должен был находиться Игорь, и дал ему задание на служебной машине подъехать к «ленинке», чтобы взять для детального ознакомления все эти материалы. Положив трубку, обратился к несколько ошарашенной инспекторше:

– А вас… Алина, простите, не знаю, как по батюшке, очень прошу быстренько составить опись передаваемых в прокуратуру материалов. Я распишусь в получении. Мы их изымем на время. С разрешения, – он с любезной улыбкой повернулся к Сиротину, – Алексея Андреевича, разумеется.

У Сиротина вытянулось лицо, но, подумав, он, видимо, не нашел повода для возражения. Сам же, в конце концов, предложил.

– Только я прошу вас… – начал он.

– Не беспокойтесь, – уже с озабоченным лицом прервал его Турецкий, – я сейчас же составлю постановление об изъятии и готов расписаться буквально за каждую изымаемую страницу. Вы меня тоже поймите, Алексей Андреевич, времени мало, материалов гора, и что будет, если я сюда привезу всю свою следственную группу! Да и вам самому зачем этот базар, эта нелепая демонстрация, верно?

Тому ничего не оставалось сделать, как согласиться с доводами «важняка». Но уж вот Зверев – этот взовьется! А что, в конце концов, сам же поручил разбираться! Дело, по сути, бросил, устранился, вот и лопай результат собственной трусости и наглости.

С другой стороны, конечно, нет в этих материалах никакого особого компромата или таких сведений, которые могли бы хоть в какой-то степени пролить свет на тайны гибели и похищения сотрудников. Ничего серьезного, кроме обычных нервов и прочей риторики. Но знает-то об этом, пожалуй, один человек – он, Сиротин. Зверев даже не догадывается. Так что, сам, вероятно, о том не думая, неожиданным финтом подложил этот, сразу видно, непростой «следак» хо-орошую свинью господину отставному генералу. Ничего, пусть попрыгает, а то больно умный стал в последнее время. И догадливый.

– Да-да, Алина, сделай нам такой реестрик. Ну а мы бы, я так думаю, не отказались бы с господином старшим следователем по особо важным делам самой Генеральной прокуратуры, Алина, понимаешь теперь ответственность? Так вот, как, Александр Борисович, не отказались бы еще по чашечке кофейку, а? Пока тут ваши коллеги подъедут?