Читать книгу - "Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса - Энтони Горовиц"

— А моя мама? — выдохнул Карстерс.

— Наиболее вероятное объяснение вы предложили с самого начала — газовая горелка в ее спальне погасла, а газ продолжал идти. Но при ближайшем рассмотрении эта версия оказалась несостоятельной. Ведь ваш слуга Кирби сказал, что винит в этой смерти себя, потому что заделал в комнате все щели и отверстия. Ваша мама боялась сквозняков, поэтому сквозняк загасить лампу не мог. У сестры была своя версия. Она считала, что покойная госпожа Карстерс добровольно ушла из жизни, до такой степени ее огорчил ваш брак. Элиза терпеть не может вашу супругу и не желает ей доверять, но и она не догадалась, что произошло на самом деле. А на самом деле Кэтрин Карстерс вошла в спальню и намеренно загасила пламя горелки, оставив пожилую даму на погибель. Есть такой принцип — живых не оставлять. Чтобы собственность досталась ей, умереть должны все.

— А Элиза?

— Ее медленно убивают ядом.

— Но это невозможно, господин Холмс. Я вам говорил…

— Вы говорили, что тщательно проверяете все, что идет ей в пищу, но из этого следует лишь одно: яд ей вводят другим способом. Каким? Во время купания. Ваша сестра настаивает на регулярном купании и пользуется сильными лавандовыми солями. Мы имеем дело с новым способом отравления, и, признаюсь, я никак не думал, что он может оказаться таким действенным. Так или иначе, к солям для купания регулярно добавлялась небольшая доза аконитина. Он проникал в организм вашей сестры через кожу, а также, думаю, через влагу и испарения, которые она не могла не поглощать. Аконитин — это высокотоксичный алкалоид, он растворяется в воде, и большая доза могла бы убить вашу сестру мгновенно. Но мы видим медленное и безжалостное уничтожение. Это поразительный и совершенно новый метод убийства, госпожа Карстерс, он наверняка попадет в преступные анналы. Кстати, вы решились на весьма отважный поступок: навестить моего коллегу, когда я был в тюрьме, хотя вы, естественно, сделали вид, что не знаете об этом. Ваш муж лишний раз убедился в вашей преданности невестке, а на самом деле вы просто смеялись над обоими.

— Дьяволица! — Карстерс в ужасе отшатнулся от жены. — Как ты могла? Как такое вообще возможно?

— Господин Холмс прав, Эдмунд, — ответила та, и я заметил, что голос ее изменился — он стал жестче, заметнее обозначился ирландский акцент. — Я намеревалась свести всех вас в могилу. Сначала твоя мама, потом Элиза. Ты даже представить не можешь, что я готовила для тебя! — Она повернулась к Холмсу: — Что дальше, даровитый господин Холмс? За дверью ждет полицейский? Мне идти наверх и собирать вещи?

— Полицейский действительно ждет, госпожа Карстерс. Но я еще не закончил. — Холмс подтянулся, в его глазах я увидел холод и мстительность, такое выражение на его лице мне было незнакомо. Это был судья, собиравшийся огласить приговор, палач, открывавший дверь в камеру смерти. Казалось, в комнату проникла зимняя стужа. Через месяц Риджуэй-холлу было суждено опустеть, остаться без хозяев — не будет ли натяжкой, если я предположу, что дом уже предчувствовал свою судьбу, уже знал, что ему предстоит запустение? — Есть еще смерть мальчика, Росса, за которую нужно ответить.

Госпожа Карстерс расхохоталась.

— О Россе я не знаю ничего, — сказала она. — До сих пор вы всё говорили верно, господин Холмс. Но Росс — это вы хватили.

— С вами, госпожа Карстерс, разговор окончен, — ответил Холмс и повернулся к ее мужу. — В ночь убийства Росса мое расследование вашего дела приняло неожиданный поворот, господин Карстерс. Да, неожиданный, этим словом я пользуюсь не так часто, потому что привык ожидать всего, чего угодно. В каждом преступлении, какие мне доводилось расследовать, была некая, скажем так, логика повествования — невидимая нить, которую всегда безошибочно определял мой друг доктор Ватсон. Именно поэтому он так блестяще ведет хронику моей работы. Но в этот раз случилось так, что меня увели в сторону. Я расследовал одно дело и вдруг, казалось бы совершенно случайно, перешел на другое. С той минуты, как я приехал в частную гостиницу госпожи Олдмор, бостонское дело «Банды в кепках» для меня прекратилось. Вместо него я пошел по новому следу и столкнулся с преступлением, омерзительнее которого в жизни не встречал.

Услышав это, Карстерс вздрогнул. Жена смотрела на него с любопытством.

— Вернемся к тому вечеру — вы ведь тогда были со мной. Про Росса я знал лишь, что он — один из шайки беспризорников, которых я любовно называю внештатными сотрудниками с Бейкер-стрит. Время от времени я за плату пользуюсь их услугами. Это сотрудничество всегда было вполне безвредным. В данном случае Росс остался нести вахту у гостиницы, а его напарник Виггинс прибежал за мной. Вчетвером — вы, я, Ватсон и Виггинс — поехали в Блэкфрирс. Росс нас увидел. Я сразу понял, что он охвачен ужасом. Мальчик спросил, кто мы, кто вы. Ватсон попытался его успокоить и назвал вас и даже ваш адрес. Это, боюсь, и привело к смерти Росса. Не стоит себя винить, Ватсон, в этой ошибке в равной степени повинен и я.

Я решил, что Росс испуган чем-то, увиденным в гостинице. Такое предположение было естественным — ведь вскоре выяснилось, что там произошло убийство. Я был уверен, что он видел убийцу и по каким-то своим соображениям решил молчать. Но я ошибся. Мальчик был поражен и ошарашен совсем другим. Его поразило, что он увидел вас, господин Карстерс. Росс решил выяснить, кто вы и где он может вас найти, потому что он вас узнал. Одному Богу известно, что вы делали с этим ребенком, я даже не хочу об этом думать. Но вы встречались в «Доме шелка».

Снова повисла зловещая тишина.

— Что такое «Дом шелка»? — спросила Кэтрин Карстерс.

— На этот вопрос я не отвечу, госпожа Карстерс. Мне больше не о чем с вами говорить, но в завершение скажу одно: весь ваш план, все ваше замужество могли сработать только при наличии мужчины определенного сорта. Жена нужна такому мужчине, чтобы досадить собственному семейству и получить определенный статус в обществе, а любовь или привязанность здесь ни при чем. Вы тонко заметили, что поняли, каков он на самом деле. Мне самому в первый же день стало интересно, с кем я имею дело: мне всегда любопытен человек, который говорит, что опаздывает на Вагнера, а Вагнера в этот вечер в городе не ставят.

Росс узнал вас, господин Карстерс. Это было худшее из того, что могло случиться, — полагаю, важнейшим правилом в «Доме шелка» была анонимность. Вы появились с нами в ночи, опознали убитого и уехали. Но подлинной жертвой в этой истории был Росс. Он был не по годам взрослым, бедность и отчаяние не могли не привести его на преступный путь. Он уже украл золотые карманные часы у одного из тех, чьей добычей стал. Придя в себя от встречи с вами, он увидел, что тут можно поживиться. Примерно это он и сказал своему другу Виггинсу. Он пришел к вам на следующий день? Пригрозил, что все про вас расскажет, если не раскошелитесь? Или вы сами поспешили к Чарлзу Фицсиммонсу и его головорезам и потребовали от них решительных действий?

— Я ни о чем их не просил, — проскрипел Карстерс, и казалось, что слова с трудом слетают с его губ.

— Вы поехали к Фицсиммонсу и сказали ему, что вас шантажируют. По его указанию вы послали Росса на встречу, где ему должны были заплатить за молчание. Он отправился туда незадолго до того, как мы с Ватсоном приехали в «Мешок с гвоздями». Увы, мы разминулись… и опоздали. Росса ждал не Фицсиммонс, не вы. Его ждали два убийцы, известные как Гендерсон и Брэтби. Они позаботились о том, чтобы Росс вас больше не беспокоил. — Холмс помолчал. — За дерзость Россу пришлось умереть мучительной смертью. На запястье ему повязали белую ленту, чтобы другим несчастным детям ничего подобного не приходило в голову, чтобы было неповадно. Возможно, вы и не просили убить мальчика, господин Карстерс, но знайте: я считаю вас лично ответственным за его смерть. Вы его эксплуатировали. Вы его убили. Вы человек низменный и порочный, каких я на своем веку повидал достаточно.