Читать книгу - "Лучше не возвращаться - Дик Фрэнсис"

— Но ты же сказала, — обратился он к Зои, — что придет только Кэри.

— Да, я говорила, но передумала. Кэри придет играть с тобой в карты, а Кен вернулся посмотреть лошадей. — Нам же она тихо добавила: — Они вместе играют в карты уже много лет, но теперь это все больше похоже на фарс. Кэри только притворяется, что играет. Это очень любезно с его стороны.

— Что ты сказала? — сердито спросил Макинтош. — Говори громче.

— Папа, где твой слуховой аппарат? — обратилась к нему Зои.

— Я не люблю его. Он свистит.

Я и Кен стояли между ним и окном, и, похоже, ему не нравилось, что он не может видеть все колесо целиком — он все время вертел головой, стараясь разглядеть что-то за нами и вокруг нас. По-видимому, у Кена было такое же чувство, потому что он отвернулся в сторону, как бы намереваясь свести препятствие к минимуму. Свет из окна осветил лишь половину костлявого лица Кена, все остальное было в тени. Макинтош вдруг резко выпрямился в кресле и радостно уставился на него.

— Кенни! — воскликнул он. — Ты принес это вещество? А я-то думал, что ты… — Старик прервался в нерешительности. — Умер, — добавил он слабым голосом.

— Я не Кенни, — сказал Кен, пошевелившись. Макинтош откинулся в кресле.

— Мы потеряли деньги, — заявил он.

— О каких деньгах он говорит? — спросил я.

— Не тревожьте его. Все равно он ничего вразумительного не скажет. Он имеет в виду деньги, которые потерял в одном дурно пахнущем предприятии. Это постоянно крутится у него в голове, и каждый раз, когда его что-нибудь беспокоит или он чего-то не понимает, он возвращается к этому делу, — объяснила Зои.

Я спросил Кена:

— Это то, о чем говорила твоя мать?

— Жозефина? — Зои непроизвольно скривилась. — Она большая любительница наблюдать с берега за утопающими. Извини, Кен, но это правда. — И, обращаясь ко мне, продолжила: — Папа потерял кругленькую сумму, но не он один. На бумаге все выглядело заманчиво, фактически не нужно было вкладывать никакой наличности, а прибыль обещала быть высокой. Десятки людей гарантировали внушительные куски огромного пирога за постройку парка развлечений и отдыха между Челтенхемом и Тьюксбери. Его действительно построили, но местоположение и план были выбраны неудачно, никто этот парк не посещал и не пожелал купить, поэтому банк оставил весь пирог себе. Я не могу спокойно смотреть на эту чертову затею. Там все еще недостроено, но уже начало разрушаться, а в это вложена половина моего наследства. Я, черт побери, такая же дура, как и отец, — уныло закончила она.

— Как он назывался? — спросил я.

— Все наши деньги, — сказал Макинтош тонким голосом.

— Порфири-Плейс, — ответила Зои, улыбаясь. Кен кивнул.

— Такой большой белый с темно-красным слон. Я иногда проезжаю мимо. Чертовы неудачи.

— Ронни Апджон, — вдруг радостно сказал Макинтош, — получил по заслугам.

Зои промолчала.

— Кто это? — спросил я.

— Ронни Апджон — распорядитель на скачках, — объяснила она. — Много лет подряд он жаловался на папу в жокей-клуб, утверждая, что папа берет взятки у букмекеров, хотя, конечно же, папа никогда этого не делал.

Макинтош визгливо засмеялся, как будто подобные обвинения доставляли ему удовольствие.

— Папа! — протестующе воскликнула Зои, понимая однако, что все это правда.

— Ронни Апджон потерял кучу денег. — Макинтош удовлетворенно покачнулся, но под нашими пристальными взглядами, казалось, сбился с мысли и понес какой-то бред. — Стэйнбек принял на сто против шести.

— Кто это? — опять спросил я Зои. Она пожала плечами:

— Старые ставки. Стэйнбек был букмекером и давным-давно умер. Папа что-то вспоминает, но постоянно путает. — Она посмотрела на отца со смешанным чувством любви, раздражения и страха, последнее было обусловлено, как мне показалось, переживаниями о не столь отдаленном будущем. В этом она была похожа на Рассет Иглвуд — дочери, поддерживающие хрупкие жизни своих отцов.

— Поскольку ты здесь, — обратилась Зои к Кену, — так, может, посмотришь вечернюю уборку лошадей?

Любезное согласие Кена окончательно покорило Зои. Моя миссия по восстановлению порядка, казалось, была успешной. Так же, как и с Рассет. Мир был у наших ног.

— Давай, папа, — сказала Зои, помогая отцу подняться, — пора к лошадям.

Старик оказался физически куда крепче, чем я мог предположить. Коротышка на полусогнутых ногах, он шел с видимым нетерпением, не шатаясь и не сутулясь. Мы втроем следовали за ним через выложенный плитками холл и коридор и подошли к открытой двери комнаты Зои. Она заглянула туда и свистнула. Тут же выскочили все шесть собак, прыгая и повизгивая от возбуждения.

Эта пополнившаяся компания втиснулась в пыльный «Лендровер», стоявший у задней двери, и направилась к белой кирпичной конюшне, находившейся в четверти мили от дома. Из одноэтажного белого строения появился главный конюх и тоже присоединился к нам. Итак, впервые в жизни в качестве приглашенного я наблюдал ритуал британской вечерней уборки лошадей.

Все казалось довольно простым. Медленное продвижение от стойла к стойлу, короткая дискуссия между тренером, конюхом и главным конюхом о здоровье каждой лошади, поглаживание и морковка от тренера, иногда ощупывание тренерской рукой подозрительной лошадиной ноги. Кен обсуждал с Зои старые травмы, а старик Макинтош буквально извергал фонтаны инструкций главному конюху, которые были выслушаны с признательностью, но мне показались весьма противоречивыми.

По ходу дела я спросил у Зои, в каких стойлах были лошади с атропиновыми коликами.

— Редж, — обратилась она к главному конюху, — поговори с моим другом, ладно? Ответь на любой вопрос.

— На любой? — удивился конюх. Она кивнула:

— Да, ему можно доверять.

Редж, такой же маленький и проворный, как и Макинтош, подозрительно и изучающе взглянул на меня и, судя по всему, остался недоволен. «Уж его-то точка зрения никак не совпадает с моей», — подумал я.

Тем не менее я его спросил о стойлах. Он очень неохотно указал их мне: шестое и шестнадцатое. Номера были написаны черной краской на белой стене над дверьми каждого стойла. Больше никаких различий.

Реджу, который нес сумку с морковками и вручал их Зои и ее отцу в каждом стойле, не хотелось, чтобы я путался у него под ногами.

— Вы знаете кого-нибудь по имени Винн Лиз? — спросил я его.

— Нет, — ответил он, ни секунды не раздумывая. Но старик Макинтош, взяв морковку, тоже услышал вопрос, и его ответ был прямо противоположным.

— Винн Лиз? — весело взвизгнул он. — Он прибил мужику штаны прямо к яйцам! — Старик долго и натужно смеялся, слегка задыхаясь. — Строительным пистолетом, — добавил он.

Я мельком взглянул на Кена. У того отвисла челюсть. Он был шокирован.