Читать книгу - "По заказу - Дик Фрэнсис"

– Который час? – спросила Марина, нарушив царившую в палате тишину.

За ночь ее состояние значительно улучшилось, и она была переведена в другую палату с видом на Темзу и здание парламента.

Я стоял и глядел в окно, не заметив, что она открыла глаза. Услышав ее, я присмотрелся к Биг-Бену через реку.

– Двадцать минут одиннадцатого. – Повернулся и улыбнулся ей.

– А какой сегодня день? – поинтересовалась она.

– Пятница. Приветствую тебя и поздравляю с возвращением в мир живых.

– Что случилось?

– В тебя стреляли.

– Опрометчивый поступок. И куда именно? Я замялся, не зная, надо ли мне отвечать.

– В ногу. – О.

– Ты ощущаешь боль?

– Я ощущаю только слабость, – тихонько откликнулась она.

– Моя дорогая и любимая, – начал я, – меня предупредили, что ты можешь почувствовать дурноту после обезболивающих. Ведь тебя ими основательно напичкали.

Я позвонил и вызвал медсестру, которая тут же появилась в палате.

– Она очнулась, – без особой необходимости пояснил я. – Вы могли бы дать ей что-нибудь от тошноты и слабости?

– Погляжу, что скажет врач. – Медсестра скрылась за дверью.

Я сидел на стуле у кровати и держал Марину за руку. Еще вчера меня не пускали к ней без маски. А сейчас я наклонился и поцеловал ее.

– Ты заставила нас всех изрядно поволноваться, – признался я.

– Всех? – удивленно переспросила она.

– Чарлз и Рози ждут в коридоре. И Дженни тоже. Она подняла брови.

– А я выживу?

– Да, моя дорогая. Ты непременно будешь жива и здорова. И уже идешь на поправку.

– Это тяжелое ранение?

– Оно не на всю жизнь, – успокоил ее я. – Но ты потеряла массу крови на тротуаре, около института. Если бы Рози не попыталась остановить кровотечение, тебя здесь бы не было.

– А какая это нога? – задала она странный вопрос.

– Неужели тебе трудно определить самой?

– Они обе болят.

– Врачи вырезали часть вены из твоей левой ноги и «починили» ею артерию на правой, пострадавшей от пули.

– Толковые ребята, – улыбнулась она. С головой у нее явно все было в порядке.

Медсестра вернулась и дала ей пару таблеток, сказав, что они принесут пользу, только если она зальет их несколькими маленькими глотками воды. И никак не больше.

– Но у меня такая жажда, – взмолилась Марина.

– Несколько крохотных глотков, – начальственным тоном повторила медсестра. – А не то вам снова придется их принять, и вы себя почувствуете хуже.

Марина скорчила гримасу и подмигнула мне, когда медсестра налила воду в стакан и дала ей запить.

Мы молча дождались ее ухода, а после рассмеялись.

Меня восхищало, что женщина, еще вчера стоявшая у смертных врат, как ни в чем не бывало шутила и отлично держалась уже на следующий день. И для этого потребовался лишь кислород, обеспечивающий работу мозга и нормальное кровоснабжение организма. Перекройте его поток, и сосуды сразу перестанут действовать. «Лампочка погаснет». «Включите» ее снова, и свет ярко загорится. Хотя с мозгом дело обстоит не столь просто. Если он не сможет функционировать, то никакой свет не зажжется, потому что именно мозг контролирует «включение».

– Я пойду и приведу остальных, – заявил я.

– Что же мне надеть? – встрепенулась Марина и попробовала присесть на кровати, оглядев белую выцветшую больничную пижаму.

– Их не волнует, в чем ты одета, – утешил ее я.

– Ну ладно, останусь в этом, – согласилась она. – А волосы у меня не растрепались?

– С ними все отлично. Ты сейчас очень хороша.

На самом деле вид у нее был поблекший и усталый, а две линии швов, оставшиеся с прошлой недели, по-прежнему рельефно выделялись на лбу и губе. Но, учитывая все происшедшее, она и правда замечательно выглядела.

Я отправился за Рози, Чарлзом и Дженни. Они вошли и суетливо столпились у кровати Марины. Их поразило, как быстро она сумела выкарабкаться из катастрофы.

В палату опять заглянула начальственная медсестра и запротестовала:

– Вход разрешен только двум посетителям.

– О'кей, но они здесь совсем недолго пробудут.

Я отвернулся от окна и посмотрел на Марину. Меня до сих пор пугало, как близок я был к вечной разлуке с ней. Страх, облегчение, новый приступ отчаянного страха и, наконец, полное, окончательное облегчение. Настоящие эмоциональные «американские горки» последних двадцати часов опустошили мою душу и физически вымотали.