Читать книгу - "Банк, хранящий смерть - Дэвид Дикинсон"

— Не хочу я ложиться спать, папа. Не хочу!

Мальчик решительно топнул маленькой ножкой.

Пауэрскорт не мог не улыбнуться пылкости темперамента своего сына. Пожалуй, члены палаты общин с меньшей страстностью обсуждают статьи бюджета.

— Послушай, Томас. — Отец поднял на руки разозленного ребенка и крепко прижал его к себе. — Все люди ложатся спать. Мама ложится спать. Дедушка и бабушка ложатся спать. Премьер-министр ложится спать. Королева Виктория ложится спать. Наверное, и Господь Бог тоже ложится спать.

Но тут Пауэрскорт понял, что совершил ошибку. Еще чуть-чуть, и он оказался бы втянут в многочасовое обсуждение: в какой кровати спит Господь? Носит ли Бог пижаму? В какое время он ложится? Кто читает ему на ночь? Пауэрскорт покосился на сынишку, гнев малыша постепенно затихал. Казалось, вопрос вот-вот сорвется с уст мальчика.

Пауэрскорт поспешил сменить тему. Он порылся в карманах и нашел то, что искал.

— Смотри-ка, я принес тебе новые монетки. Для твоей коллекции. Французские. Кажется, у тебя таких нет.

Он извлек из кармана две золотые французские монетки. Томас обожал монеты, у него уже была солидная коллекция, которую он складывал аккуратными столбиками на полке в своей комнате. Леди Люси была убеждена, что сын, когда вырастет, станет самым выдающимся банкиром в Сити. Однако Пауэрскорт мрачно замечал на это, что тяга к деньгам может привести и к другому ремеслу: что, если сын станет самым ловким лондонским грабителем?

Томас внимательно разглядывал монеты. Самое страшное миновало.

— Можно я рассмотрю их хорошенько у себя в комнате, папа?

— Конечно, можно. Няня Мэри Мюриель отведет тебя спать, — сказал Пауэрскорт, как ему хотелось надеяться, голосом, не допускающим возражений. И это подействовало.

— Уж лучше я за Оливией присмотрю, — проворчала Мэри Мюриель и с мольбой посмотрела на своего хозяина. — Кажется, она все еще в ванной.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся Пауэрскорт, — я сам теперь за ней пригляжу.

Оливия Элеонор Гамильтон Пауэрскорт счастливо плескалась в нескольких дюймах воды. В свои два с половиной года она уже овладела той довольной улыбкой, с какой младшие дети иногда наблюдают за стычками старших братьев и сестер со взрослыми.

— Привет, Оливия, — сказал Пауэрскорт, усаживаясь на мокрый стул у ванны.

— Томас — непослушный, — заявила дочка, указывая на дверь. — Томас — непослушный мальчик.

— Не волнуйся о Томасе, — отвечал ее отец, стремясь сменить тему разговора. — Давай-ка я тебя лучше выну из ванны.

Он нагнулся и вытащил пробку.

— Смотри, как вода уходит. Она будет кружить и кружить так еще несколько минут.

Маленькая девочка неодобрительно покосилась на отца. А потом застыла в изумлении, следя, как вода и в самом деле движется кругами.

— А теперь, Оливия, — сказал Пауэрскорт, — я заверну тебя как посылку.

Больше всех на свете Оливия любила свою бабушку. А та, в свою очередь, души не чаяла во внучке.

— Я просто не могу этого понять, Фрэнсис, — частенько говорила леди Люси. — Когда мы были маленькими, родители почти не обращали на нас внимания. Чмокнут разок в щеку — и радуйся. Казалось, что собак и лошадей они любили гораздо больше, чем нас, детей. А теперь — все наоборот.

Возможно, причина заключалась в том, что Оливия Элеонора Гамильтон Пауэрскорт была первой внучкой после длинной череды внуков. Родители Пауэрскорта умерли, а вот у родителей леди Люси было два дома — усадьба восемнадцатого века в Оксфордшире и огромный замок в Шотландии с темными коридорами и призраками якобитов. Бабушка гуляла с Оливией в саду, показывала ей цветы. Водила ее на конюшню и обещала, что, когда девочка подрастет, у нее будет свой пони. Она задаривала внучку сладостями, а по вечерам могла бесконечно читать ей книги, словно у нее не было никаких других дел. Возможно, так оно и было. Во время последнего визита к родителям жены Пауэрскорт стал свидетелем необычной сцены. Утром в комнату вошел дворецкий с огромной посылкой, предназначавшейся бабушке Оливии. Ее имя — красивые буквы — стояло на свертке, который был завернут в коричневую бумагу, перевязан веревками и сплошь обклеен марками. Сначала Оливия замерла в изумлении, а потом принялась помогать бабушке распаковывать посылку. На это, вспомнил Пауэрскорт, ушел целый час. Надо было развязать все узлы, осторожно развернуть бумагу и аккуратно ее сложить. Потом наступал черед следующего слоя бумаги, и все повторялось. Радость от обнаруженного в конечном итоге коричневого свитера не шла ни в какое сравнение с восторгом распаковывания.

И вот теперь, вспомнив ту посылку, Пауэрскорт поднял Оливию на руки. Голубые глаза девочки, точь-в-точь как у матери, внимательно смотрели на него — доверчиво, ясно, загадочно. Он взял в руки большое белое полотенце и хорошенько закутал дочку.

— Сначала, — объяснил он Оливии, — мы должны удостовериться, что посылка надежно упакована. — Он несколько раз обернул полотенце и закрепил углы. Девочка стала похожа на маленькую белую мумию, ожидающую окончательной инкарнации в гробнице умершего фараона.

— Ну что, посылочка, все в порядке? — спросил Пауэрскорт, опасаясь, как бы дочка не задохнулась.

— Посылочка в порядке, — доложил сверток.

— Теперь напишем адрес. — Он начал выводить пальцем буквы на спине Оливии. — Леди Синтия Маклеод, Боклерк-Хауз, Тейм, Оксфордшир. Пожалуй, стоит написать адрес и спереди. — Он перевернул сверток, изнутри раздался вопль.

— Щекотно, — радостно сообщила Оливия Пауэрскорт. — Щекотно.

— А теперь наклеим марки, — продолжал отец. Он легонько постучал кулаком по свертку и закончил хлопком по макушке. — Теперь тебя надо отдать почтальону. Пожалуйста, мистер почтальон, отнесите эту посылку в Оксфордшир. На ней уже есть марки. — «Будет сделано, сэр, — сказал почтальон, — мы об этом позаботимся».

Пауэрскорт подкинул Оливию, объяснив ей, что она теперь попала вместе с другими посылками на большую лондонскую почту.

— Уорикшир, Девоншир, Дорсет, Норфолк. — Он делал вид, что разбрасывает по ванной различные послания. — Ага, — продолжал он другим голосом, — это посылка в Оксфордшир. Положите ее в тот поезд.

— Полезд, полезд, я что, теперь еду на полезде, папа? — спросила девочка. Как и брат, она была очарована поездами.

— Пуфф-пуфф-пуфф-пуфф, — Пауэрскорт изо всех сил старался изобразить грохот почтового состава, следующего по линии Уорвик — Лондон. Он издал скрежещущий звук. — Вот посылка прибыла на станцию, Оливия. — Он сделал вид, что кидает дочку на воображаемую платформу. — Тут ее подбирает бабушкин почтальон. Цок-цок-цок. — Теперь он изображал лошадь, но, к счастью, маленький Томас на этот раз не был его седоком. — Тук-тук. — Пауэрскорт громко постучал о край ванны. — Это почтальон стучит в бабушкину дверь. Никто не отвечает. Тук-тук. Куда же запропастился дворецкий? Ах, вот он идет! «Посылка для леди Маклеод», — говорит почтальон. «Большое спасибо», — отвечает дворецкий. Но где же бабушка? Дворецкий не может ее найти.