Читать книгу - "Женат на собственной смерти - Андрей Дышев"

Ворохтин изо всех сил рванул к «Скорой», которая все еще служила ему домом. Кира отстала, но, пока он вытряхивал из карманов брюк ключи от машины и настраивал на свою волну радиостанцию Павлова, девушка, высунув язык, подбежала.

— Все время будь со мной на связи! — на ходу инструктировал Ворохтин.

— Хорошо!

— И если он сядет в лодку и поплывет к островам, немедленно сообщи!

— Само собой!

— У тебя хоть права есть?! — крикнул он вдогон удаляющейся машине, которая прыгала на дорожных ямках, словно большая механическая лягушка.

Застегивая куртку на ходу, Ворохтин вбежал в аппаратную. Саркисян был занят, он просматривал какой-то эпизод.

— Где твой помощник? — спросил Ворохтин, раздвигая в стороны монтажеров и садясь на стол напротив Саркисяна.

— Привет! Ты еще здесь? — обрадованно произнес Саркисян, словно повстречал лучшего друга. Но его внимание было рассеянным. — После третьего рекламного блока какой даем остров?

— Четвертый! — отозвался кто-то.

— Какой еще Четвертый? Кто там сошел с ума? — беззлобно заворчал Саркисян. — На Четвертом уже следы Павлова простыли! Третий даем! Наш юный друг покажет зрителям, как готовить жаркое из водяной крысы.

Он снова осчастливил своим вниманием Ворохтина:

— Извини, о чем ты меня спросил?

— Гвоздев где?

— Понятия не имею! Где-то болтается, сукин сын. Может, в столовой?

— Куда ты его отправил?

— Да господь с тобой! — отмахнулся Саркисян. — У меня не хватает ни власти, ни денег, чтобы им управлять… Ну-ка, ребятушки, кто даст мне хронометраж смонтированного куска?

— Семнадцать минут, Арам Иванович.

— А-я-яй! Как всегда, перебор!.. Голубчик, может быть, ты слезешь со стола?

— Имей в виду, — сказал Ворохтин, ткнув пальцем в грудь Саркисяну. — Если сегодня что-нибудь случится, то это будет явный перебор и ты уже не отвертишься!

— О чем он? — часто моргая, спросил Саркисян, вращая толстой короткой шеей во все стороны. Чтобы увидеть спину Ворохтина, который уже выходил через тамбур наружу, ему пришлось сделать пол-оборота на крутящемся стульчике. — Наверное, он сошел с ума! Милиция завела на него уголовное дело, и у него от этого поехала крыша!

Ворохтин отошел подальше от генераторов, которые оглушительно трещали, вынул из кармана радиостанцию и надавил кнопку вызова.

Девушка ответила не сразу. Наверное, ей понадобилось время, чтобы пристроить наушник, а сделать это, управляя автомобилем на лесной дороге, было не так-то просто.

— Да… Слушаю! — наконец отозвалась она.

— Кира, ты где?

— Я у него на «хвосте»! — сквозь гул и треск помех раздался ее голос. — Он едет в поселок!

— Он тебя не видит?

— Вряд ли… Очень плохая дорога, а у него скорость будь здоров… Как у вас омыватель включается? Стекло в пыли…

— Кира, будь осторожна! — кричал Ворохтин, кидая взгляды во все стороны. — Не приближайся к нему слишком близко! Этот тип на все способен!

— Хорошо, не беспокойтесь… Ах, черт возьми!

— Что там у тебя?

— Он не доехал до поселка и свернул в лес! По-моему, эта дорога ведет в детский лагерь!

Ворохтин торопливо ходил по опушке леса и места себе не находил. Как жаль, что он не может разорваться на две части! И за островами следить надо, и Гвоздеву на «хвост» не мешало бы сесть, чтобы потом взять его с поличным и как следует намылить ему морду!

— Кира, держись от него на приличном расстоянии! — пуще прежнего забеспокоился Ворохтин — мало ли что этот подонок на безлюдной лесной дороге может выкинуть! — Если он вдруг остановится, сразу же давай задний ход и уходи!

— Поняла, поняла, — процедила Кира. — Что ж вы так кричите… У меня уже в ухе звенит… Ай! Так и знала…

— Что? Он опять свернул?

— Да нет же… Вы меня, наверное, убьете!

— Говори, не трави душу!

— Я передним колесом в яму села.

— И не можешь выехать?

— Пока не получается. Попробую враскачку…

Ворохтин сплюнул и опустил руку с радиостанцией, которая от напряжения уже начала неметь. Доверил девчонке такое опасное дело! Не дай бог с ней какая-нибудь скверная история случится!

— Как ты там, Кира? — спросил Ворохтин, снова прижимая радиостанцию к губам.

— Да вот подкладываю под колесо ветки… Понимаете, тут передок на грунт лег, потому так тяжело выходит…

— Джип где?

— Да его уже не видно. Скрылся за деревьями.

— А ты уверена, что эта дорога ведет в детский лагерь?

— Конечно, уверена! Вон слева видно, как вода блестит.

— Хорошо, — произнес Ворохтин. — Не суетись. Все, в общем-то, уже понятно… Прислать кого-нибудь на помощь?

— Вы что, опозорить меня хотите? — громко возмутилась Кира. — Сама справлюсь, не маленькая! Веток только надо побольше собрать и под колесо сунуть. А если не получится, я с домкрата попробую…

— Ну давай, пробуй!

Ворохтин отключил радиостанцию и посмотрел на часы. Без четверти шесть! Пятнадцать минут до начала связи с островами.

Он кинулся на спасательную вышку, поднялся наверх и взял у наблюдателя бинокль.

— Что это ты так запыхался? — спросил наблюдатель. — Голую женщину увидел?

Ворохтин молча рассматривал призрачные из-за тумана очертания островов. Мощная оптика стерла объем, и казалось, что острова, словно лодки у причала, прижимаются друг к другу и с Первого острова совсем нетрудно дотянуться до сосновых веток Пятого… Вот опустевший Первый. После того как на нем погибла Лена, он стал казаться Ворохтину темным и мрачным. Этакий Летучий Голландец, дрейфующий по озеру без экипажа, но с тенью мертвеца.

Чуть дальше и правее — Второй. Лагутина увидеть невозможно, даже если бы в распоряжении Ворохтина был телескоп. Зеленая униформа растворяется в лиственной массе, словно кусок сахара в стакане чая. Третий и Четвертый стоят обособленно, разделенные небольшим проливом. Пятый в бинокль различить довольно трудно, он сливается с береговой полосой, и точно определить его границы почти невозможно…

Ворохтин чуть повернулся и посмотрел на лодочную станцию. Казалось, что стекла бинокля запотели. Густой туман серыми смазанными полосами накрыл детский лагерь и большую часть озера. С трудом можно было различить лишь темную полоску причала. Все остальные детали были словно смыты скипидаром с полотна художника.

— Случилось что-нибудь? — уже с нотками озабоченности спросил наблюдатель, пялясь на туманные очертания островов. Ворохтин вел себя необычно, и это его насторожило.