Читать книгу - "Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин"

— В таком случае можно предположить, что это лишь промежуточная стадия?

Шампель выглядел удивленным:

— Уточните, пожалуйста.

— Позвольте себе на минуту игру воображения, профессор. Можно ли спровоцировать новые мутации, чтобы… сделать вибрион еще более опасным?

— Генетические скрещивания со штаммами непатогенных микробов, конечно, возможны. Сегодня их известно более ста пятидесяти. У каждого свои особенности, я бы даже сказал, качества. Некоторые очень заразны, другие легко проникают в кровь и провоцируют септисемии. Как и при выведении новых пород собак или лошадей, можно выборочно делать акцент на тех или иных свойствах.

— И это может привести к созданию суперхолеры?

— Микроба с новыми свойствами, да. Более стойкого, более патогенного. Это, бесспорно, возможно, но изменить всю структуру микроба нельзя. В любом случае холера всегда останется болезнью бедных.

— Почему?

— Потому что заражение всегда будет происходить в антисанитарных условиях. Это касается всех микробов без исключения. Кроме того, эта болезнь не щадит только тех, кто ослаблен и плохо питается.

Поль устроился на самом краешке стула. Было заметно что возбуждение и круговорот мыслей физически притягивают его к профессору.

— Таким образом, — сказал он, — можно заключить, что по сути одна и та же болезнь при появлении микроба с иными иммунными свойствами может стать более заразной и патогенной, вызывая, к примеру, септисемию в сочетании с кишечным расстройством и лучше сопротивляясь антисептикам?

— Что-то вроде эффекта Бангладеш в десятой степени, — сказала Керри.

— Да, — согласился Шампель, — это вполне вероятно. Не понимаю, правда, кто бы мог захотеть, чтобы такая…

— Сколько жертв бывало при пандемиях обычной холеры?

— Последняя, шестая по счету, за тридцать лет унесла несколько сотен миллионов жизней.

— Значит, мутировавший вибрион приведет к тому же гораздо быстрее! Несколько месяцев, а может быть, и недель?

Поль вложил столько пыла в свои слова, что в голове у Шампеля зародилось сомнение. Он подозрительно обвел взглядом Поля и Керри и замолчал.

— Н-да, — сказал Поль, сознавая свою ошибку, — вы, без сомнения, заразили нас своей страстью к этой болезни, профессор.

— Очень рад, — ответил Шампель, протирая очки кончиком галстука.

Потом он водрузил их на нос и строго сказал:

— Надеюсь только, что эта страсть послужит благой цели.

Похоже, что он впервые задумался о намерениях своих собеседников.

Поль решил немедленно поставить все на свои места.

— Послушайте, профессор, — сказал он, — у нас есть основания предполагать, что некоторые, скажем так, террористические организации интересуются вибрионом холеры именно из-за избирательности ее действия.

— Единственное, за что можно благодарить 11 сентября, — со вздохом отозвался профессор, — так это за то, что теперь можно поверить во все, что угодно.

Он помотал головой, словно не одобряя выбор невесты дальним родственником.

— Нет ли у вас пусть даже косвенных сведений о любых исследованиях вибриона холеры в контексте биотерроризма?

— Нет. Во времена холодной войны ходили какие-то слухи, но ведь вы знаете, в долг дают только богатым: тогда русских подозревали в работах над всеми возможными мерзостями. Холера тоже упоминалась, но гораздо реже, чем оспа, чума или туляремия. Конечно же без всяких доказательств.

— А сегодня? Разве не происходит на наших глазах приватизация биологического оружия? Говорят, что любой при помощи простой скороварки…

— Верно, хотя все эти ремесленные приемы проходят только с такими простыми материями, как карбункулы и ботулизм. Напротив, изменение вибриона холеры путем рекомбинаций с другими штаммами можно осуществить только в специальных лабораториях усилиями целой команды ученых.

— В прошлый раз я говорил вам о лаборатории в польском Вроцлаве… — сказал Поль.

— Да, — перебил его Шампель, — и вы меня заинтересовали. Я решил разузнать об этом побольше и почитал специальную литературу. Об этом центре я раньше не знал, ведь они занимаются фундаментальными исследованиями, а я прикладными. Надо признать, что они работают на очень хорошем уровне.

— Чем они конкретно заняты?

— Они исследовали генетические особенности Οι39 и выяснили, какие цепочки генов приводят к наличию у него капсулы и где еще встречаются такие же последовательности генов.

— То есть как раз то, что нужно, чтобы «совершенствовать» микробы холеры.

— Вы полагаете, что… — воскликнул профессор. — Но речь ведь идет о фундаментальных работах и результатах, опубликованных в серьезных научных журналах!

Чувствовалось, что он искренне верит в свои слова, но в нем уже поселилось сомнение.

Поль и Керри попросили профессора сохранить их разговор в тайне и получили все возможные заверения. Они обещали держать Шампеля в курсе расследования.

— И последний вопрос, — сказал Поль, когда они уже прощались. — В районе Больших Озер холера является эндемичной, не так ли?

— Совершенно верно.

— Но разве года полтора назад не наблюдался эпидемический всплеск? Я что-то читал об этом.

— Да. Я сам ездил туда с научными целями.

— Не знаете, кто занимался там больными холерой?

— В этих краях больше нет никакой профилактики. Государство в полном маразме. Без НПО эти несчастные остались бы вовсе без помощи.

— Каких НПО?

— Самыми активными были «Врачи без границ».

Та самая организация, в которой работал один из членов команды Хэрроу… Поль и Керри переглянулись. Теперь они знали, откуда взялся «обычный» штамм, обнаруженный на Островах Зеленого Мыса, и получили подтверждение своих предположений о работах во Вроцлаве. Это было больше того, на что они могли рассчитывать. Пришло время возвращаться в отель.

Надеясь на то, что у Джонатана хватит деликатности дать им оправиться от последствий разницы во времени между Америкой и Европой.