Читать книгу - "Сегодня ты, а завтра… - Фридрих Незнанский"

Да, сказать что-либо в такой ситуации было трудно. И я взял инициативу в свои руки. Надо сказать, весь наш план полетел ко всем чертям. И нужно было на ходу выправлять положение.

– Георгий Наумович, – начал я, – мы располагаем некоторыми сведениями, касающимися вас. И пришли сюда, чтобы проверить их.

– Вообще-то я ждал только Кочана, – Барышников кивнул в сторону Крупнова, – но раз уж вы пришли… Может, чего-нибудь выпьете?

Грязнов покачал головой, а я продолжал:

– У нас есть сведения, что некоторые из ваших помощников занимаются незаконными операциями с оружием.

На лице Барышникова отразилась крайняя степень изумления.

– Что вы говорите! Это безобразие. Немедленно передайте мне материалы, и я приму меры.

– Не беспокойтесь. Мы уже приняли меры.

Барышников сокрушенно покачал головой:

– Но фамилии-то вы сообщите?

– В этом нет никакой необходимости. Точнее, это составляет пока тайну следствия. Однако мы располагаем сведениями, что о действиях ваших помощников было вам известно.

– Это невозможно, – покачал головой Барышников, – вы понимаете, я занимаю такой пост. И если бы только намек на противозаконную деятельность кого-то из них стал мне известен, то этот человек моментально был бы уволен. Кстати, откуда такие сведения?

– Они сообщены гражданином Крупновым.

– Кочаном? – рассмеялся Барышников и повернул голову в сторону Крупнова: – Кочан, ты что? Что за сказки ты про меня рассказываешь?

Крупнов промямлил что-то невразумительное. Он явно потерял дар речи.

– Дело в том, что Кочан мой старый друг.

– Когда вы с ним подружились, у вас была другая фамилия, – заметил я.

Барышников кивнул:

– Да. Вы понимаете, афишировать свою судимость я не собираюсь. Тем более что по современным законам я ничего предосудительного не совершал. За куплю-продажу валюты сейчас не судят. А кроме того, судимость погашена, у меня есть документы. Но все-таки, знаете, неприятности мне ни к чему. И поэтому я сменил фамилию.

– Каким образом? – поинтересовался я.

– Очень просто, – пожал плечами Барышников, – взял фамилию жены. Это ведь законом не запрещено, – добавил он с мягкой улыбкой.

Действительно, очень просто. Взял фамилию жены и баллотируйся хоть в президенты.

– Все понятно. Но вам, гражданин Барышников, придется дать нам некоторые разъяснения.

– Какие именно?

– Нас интересует некий Леня, с которым вы в свое время познакомили гражданина Крупнова, – я кивнул в сторону Кочана.

Барышников наморщил лоб:

– Леня, Леня… Кто такой?

Однако глаза его забегали. Он несколько раз перевел их с Крупнова на меня, потом на Грязнова и снова на меня. Если он откажется вспомнить, кто такой Леня, будет гораздо сложнее. Придется идти до конца – пытаться припереть его к стене, добиваться разрешения допрашивать его в прокуратуре и тому подобное. А пока суд да дело, пройдут дни, а может быть, и недели, Барышников пустит в ход все свои связи, десятой доли которых хватит для того, чтобы санкция генерального прокурора превратилась в ненужную бумажку.

У нас на руках был только один козырь. Барышников знал, что если дело выплывет наружу, то независимо от того, удастся ему отмазаться или нет, это неминуемо оставит пятно на его карьере. А даже в нашей дикой политике это что-то да значит. Вспомним Ковалева, непотопляемых Барсукова и Коржакова и многих других. Поэтому я надеялся, что Барышников всеми силами постарается избежать всякого намека на скандал подобного рода.

Вдруг он встал и сделал рукой приглашающий жест:

– Могу я с вами поговорить наедине?

Он обращался ко мне. Я кивнул, встал и последовал за ним.

Мы вышли в боковую дверь и оказались на узенькой лестнице. Барышников проворно поднялся на один этаж, отпер дверь своим ключом. Мы миновали короткий коридор и вошли в одну из дверей.

Здесь стоял журнальный столик, три кресла вокруг, телефон, бар. Барышников пригласил меня сесть, налил себе виски в массивный стакан, кинул несколько кубиков льда и уселся напротив.

– Господин Турецкий, должен вас предупредить, что мы находимся в специальной комнате для переговоров. Если у вас есть какие-то подслушивающие устройства или даже диктофон, установленное здесь оборудование не позволит произвести запись. Поэтому то, что будет произнесено нами, никогда не выйдет за эти стены. Только при соблюдении этого условия я могу ответить на ваши вопросы. Мое положение, статус не позволяют сделать это иначе. Вы меня поняли?

Я кивнул. Кажется, сработало!

– Итак, вас интересует Леня, с которым я в свое время познакомил Кочана?

– Да.

– Могу я узнать, с какой целью он вам понадобился?

– С целью выяснения некоторых обстоятельств, – уклончиво ответил я.

– Каких именно, вы, конечно, не скажете?

Я отрицательно покачал головой.

– Это все?

– Нет, не все. У нас есть данные о том, что он занимается торговлей оружием, мы об этом уже вам сказали.

– Откуда данные?

– Получены в результате оперативных мероприятий.

– Я имею право интересоваться, я все-таки заместитель секретаря Совета Безопасности.

Я улыбнулся:

– Хорошо. Тогда пошлите запрос по официальным каналам – и, обещаю, вы получите ответ в оговоренный законом срок. Разумеется, о вашем запросе я буду информировать свое руководство.

Балабан– Барышников застучал пальцами о стол. Я только тут заметил, что на среднем пальце у него шрам как будто от ожога. Я прекрасно знал, откуда бывают такие шрамы. На зоне любят делать наколки в виде перстней. А потом, когда эти наколки сводят, остаются шрамы.

– Ну хорошо, – наконец сказал Барышников, – давайте сделаем так. Я приведу сюда Леню. Кстати, его фамилия Сытин. В моем присутствии вы зададите ему все вопросы. Он на них ответит, и ответит честно, я вам ручаюсь. На следующий день, то есть завтра, я увольняю его с работы, и тогда вы возбуждаете уголовное дело. Согласны на такой вариант?

Передо мной сидел бандит. Настоящий бандит, занимающий тем не менее высокий государственный пост. И он, этот бандит, предлагал мне сделку. Он фактически сдавал своего человека в обмен на свою безопасность. Что было делать? Сражаться с Барышниковым мне не под силу. Его победа предрешена. Но ради дела, которое я расследую, надо соглашаться.

– Хорошо, – сказал я, хотя произнести это было не так-то легко.

– Вот и ладненько, – потер ладонями Барышников, – максимум через полчаса он будет здесь.