Читать книгу - "В рабство – на экскурсию - Наталья Бессонова"

В коридоре Юрий подхватил Надежду на руки, прижал к себе, закружил…

— Я соскучился! — признался он.

Некоторое время простояли в коридоре, не в силах оторваться друг от друга.

— Ну, пойдем на прогулку, а то не отпущу.

— Пойдем.

— Давай прокатимся сегодня на кораблике по Босфору? — предложил он.

— Давай! — восторженно согласилась она.

* * *

На верхней палубе прогулочного катера еще оставались свободные места, и они направились туда. Юрий немного отстал, Надежда забеспокоилась. Вернулась и увидела его, разговаривающего с официантом бортового кафе. Но он быстро догнал любимую, и они вместе нашли удобное для созерцания окрестностей место — за столиком у правого борта. Судно еще не отчалило от берега, когда к ним подскочил широко улыбающийся официант с пышным букетом алых роз.

— Пожялуйста, — сказал он, отдавая Юрию букет.

— Спасибо! — полковник взял цветы и протянул Надежде. — Это тебе, радость моя!

— Ой!.. А что за… торжественность такая? — спросила она, бережно держа букет перед собой.

— Торжественность?.. — Юрий посмотрел на нее как-то загадочно… или ей только показалось?

Надежда уже успела больно уколоть палец, когда снова подбежал молодой человек, забрал из ее рук цветы, аккуратно развернул длинные концы и погрузил в керамическую вазу с водой, не нарушив при этом оформления букета. Еще минут через пять на их столике стояла бутылка шампанского, красовалась тарелочка с ярко-алой клубникой и сверкали на солнце два хрустальных бокала. Официант мастерски открыл бутылку и разлил пенящийся напиток.

— Пожялуйста, — улыбнулся он и удалился.

«Что бы это значило?» — недоумевала Надежда.

Судно отошло от берега и отправилось в прогулочный рейс по Босфору.

— Давай выпьем, Наденька? За нас, — предложил Юрий, поднимая бокал.

— А почему бы и нет? — ответила она.

Они выпили по глотку шампанского. Надежда заметила, что Юрий немного напряжен. Вдруг он вынул из кармана какую-то темную бумажную полоску, достал булавку…

— Вот так — пойдет? — спросил он изумленную женщину, пристегивая широкую бумажную полоску к своей, на этот раз белой с синим, рубашке поло. Полоска оказалась бумажным галстуком.

— Это что? — удивилась Надя.

— Это галстук. Импровизированный. Ладно? — ответил Юрий. — Обязательный атрибут… Не перебивай меня, пожалуйста, я и так волнуюсь.

В руках полковника заманчиво краснела маленькая бархатная коробочка. Он открыл ее и положил на столик перед Надеждой. На мягкой подушечке поблескивало золотое колечко — миниатюрная имитация перстня Хюррем, символа любви Сулеймана. Изумрудную капельку обрамляла кайма крошечных, сверкающих в лучах стамбульского солнца бриллиантов.

— Наденька, Солнышко мое, — голос Юрия звучал необычно глухо, выдавая его волнение, — ты сказала как-то, что слово «люблю» недостаточно емко… и действительно, оно не может в полной мере передать мои чувства. Но я другого слова не знаю, я просто люблю тебя, и все. И хочу, чтобы ты стала моей женой. Миленькая, выходи за меня замуж, пожалуйста, — сказал он негромко, глядя Надежде в глаза лучистым синим взглядом. — Выйдешь?

Она слегка растерялась.

— Надюша, ты что молчишь? — спросил он.

— Галстук… бутафорный, — невпопад ляпнула она.

— И колечко — имитация. Но это же символ. Зато мои чувства — настоящие. И намерения — тоже, — Юрий смотрел на Надю так, что у нее не возникало сомнений в его чувствах и намерениях.

— Юра…

— Ты мне отказываешь? — нетерпеливо спросил он.

— Нет!

— Тебе колечко не нравится?

— Нравится! Очень…

— Надень, пожалуйста, обещали поменять, если не подойдет.

Она надела кольцо, оно пришлось ей впору.

— В самый раз. Прелесть какая! — восхитилась женщина.

— Ты не ответила… согласна?

— Почти, — кивнула она, глядя ему в глаза.

— А что не так? — уточнил он. — Ну, хочешь, я настоящий галстук куплю? Хоть и не люблю я эти удавки! И завязывать не умею. И правда, эта уродливая бутафория как-то не соответствует моменту! — вздохнул он, срывая с рубашки бумажную ленту.

— Да ладно, Юра, все хорошо! — попыталась она его остановить.

— Правда?

— Да! Очень мило… Пристегни обратно.

— А тогда почему «почти»? Текстовка подкачала?

— Да нет, Юра… просто… я должна созреть для такого решения, — объяснила Надя, — я так сразу не могу… А по поводу текста — я же тогда пошутила…

— Разве ты меня не любишь? — спросил он.

— Ага, хитрый какой! Я скажу, а ты зазнаешься!

— Надюша, ты как ребенок! — засмеялся он. — Но можешь не говорить, я и так чувствую!

— Читаешь мои мысли?

— Нет. Ты глаза-то свои видела?

— Ой, кошмар какой! — Надежда закрыла лицо ладонями.

— Ну вот, — не удержался от смеха Юрий, — а я и так тебя чувствую.

— А тогда зачем спрашиваешь?

— Хочу услышать от тебя.

Он взял ее руки в свои, поднес к губам.

— Скажи… — попросил он тихо.

— Люблю, — прошептала она, глядя в его синие глаза, в эти бездонные озера нежности, в которых она грелась и тонула.

— Правда?

— Правда. Но ведь ты и так чувствуешь!

— Но я счастлив это слышать. И важно, что ты сама понимаешь. Иногда ведь очень трудно бывает разобраться в собственных чувствах.

— А ты в своих разобрался?

— А для меня все давно ясно. Я про свои чувства все понял сразу, как только тебя увидел…

Он целовал ее ладони, ласкал ее взглядом и говорил приятные нежности.

За бортом проплывали береговые строения Стамбула: маленькие частные причалы с крошечными, кажущимися игрушечными лодочками и катерами, минареты, старинные крепостные стены и их развалины. Через два часа судно возвратилось к причалу. К противоположному берегу пристал пассажирский многоярусный лайнер, возвышающийся над всеми окрестными зданиями и ослепляющий своей белизной. Наверное, его надводная часть была размером не менее девятиэтажного дома!

Слегка укачанные волнами Босфора, чуть-чуть опьяневшие от шампанского и друг от друга, они спустились на причал и направились вдоль набережной. Надежда пыталась сосчитать, сколько палуб у белого лайнера, но все время сбивалась. Засмотревшись на столь грандиозное сооружение, она налетела на идущего навстречу мужчину, который тоже глядел по сторонам, любуясь видами, и вовремя ее не заметил. Юрий в одно мгновение оберегающим жестом отстранил любимую от мужчины, выступив вперед.