Читать книгу - "Предчувствие смерти - Анна и Петр Владимирские"

— Андрюша, а ты как ветеринар наверняка обращал внимание на то, что практически все животные предчувствуют не только какие-то природные катаклизмы,, но и настроение или физическое состояние своих хозяев. Уже не говоря о том, что они гораздо раньше человека умеют распознать опасность, грозящую их хозяину. Ты ведь сам мне рассказывал о своих пациентах, животных-эмпатиках.

— Вот наш Пай, например, терпеть не может пьяниц, — вмешался Кирилл и стал чесать за ухом сонного спаниеля.

— Я только хотел сказать, — оправдывался Двинятин, — что ты не только с помощью интуиции распутала этот клубок.

— Это правда... Так вот, есть люди — их немного, но они есть, — которые чуют неладное. К сожалению, я тоже к ним отношусь. Мне от этого жить не легче, а труднее.

Но дело не в том. — Вера задумалась над чем-то, только сейчас пришедшим ей в голову.

— О чем ты подумала? — спросил Двинятин.

— О том, что Август, погубивший четырех человек: своего брата, его жену, свояченицу и нашу соседку Аллу, может выбрать третий вариант.

— А какие были два? — спросила Ольга.

— Тюрьма или больница, — ответил вместо Веры Андрей.

В этот момент мобильный телефон Веры заиграл Let

It Ве. Она покопалась в своей сумочке, достала трубку и ответила «да». Услышав абонента, вышла из купе в коридор на несколько минут.

Вернулась и сообщила со странным выражением лица:

— Август Феофанов покончил с собой...

— Это и был третий вариант? — спросил Кирилл.

Вера не успела ответить. Двинятин взял ее за руку

и сказал:

— С вами, девушка, опасно дело иметь, вы все знаете наперед! — Ему нисколько не было жаль преступника.

— Ага, мама у нас такая! — с чувством сказал Кирилл, словно Верины уникальные способности были предметом национальной гордости. — Помните, мам-Вера, как вы одному бизнесюге в сентябре две тыщи первого не советовали в Нью-Йорк лететь? А он, дурак, все равно полетел.

— Мама тогда нашу Любаню от этого самого типа выручала. — Оля достала из большого пакета с едой огромное антоновское яблоко и с сахарным хрустом откусила.

— Ничего не понимаю. — Андрей с недоумением взглянул на Веру. — Любаня — это кто?

— Мамина подруга с раннего детства! Они в первом классе сидели за одной партой.

— И на нее наезжал бизнесмен?

-Да.

— Она что, перешла ему дорогу?

Вера наконец решила вмешаться в разговор. Пока в купе беседовали, она переваривала полученную информацию о смерти Феофанова.

— Это долгая история. Как-нибудь расскажу.

— Нет. Так не пойдет. Поматросили и бросили? Давай, колись! — Андрей с притворной угрозой посмотрел на Веру.

— Ладно. Если кратко, то история такая: у моей близкой подруги возникли крупные неприятности с одним бизнесменом, я уладила эти неприятности. И совершенно случайно узнала, что он собирается в Америку накануне одиннадцатого сентября. Я ему посоветовала не лететь. Он меня не послушал и полетел. И погиб в одной из башен-близнецов. Все.

— Ничего себе «все»! А когда дело было?

— В августе.

— Так ты за месяц знала, что в сентябре произойдет?

— Я не знала, Я чувствовала. Знать и чувствовать — это разные вещи.

— Ребята, — сказал Андрей умоляюще, — вы меня не разыгрываете? Все это было на самом деле?

— Иес! — хором ответили Ольга и Кирилл.

— Так это же потрясающе, у тебя гениальные способности! Просто Божий дар! — Андрей от полноты чувств схватил Веру за руку и в порыве восторга поцеловал ее в губы. Вера улыбнулась. Дочь с зятем зааплодировали.

— Вовсе никакой не дар. Это скорее Божье наказание, мои предвидения, — покачала головой Вера. Она снова усадила взбудораженного Двинятина рядом с собой и принялась объяснять: — Представьте себе, что вы спите и вам снится что-то плохое. Что-то настолько ужасное, что нет сил это терпеть, словно душа погружается в кромешный ад. Внезапно вы просыпаетесь, и наступает освобожде-

ние. Все вокруг хорошо, а сон — это неправда, какие-то страхи подсознания. Вы чувствуете колоссальное облегчение, так? И вы можете рассказать окружающим свой сон. Вам скажут, что все это ерунда, и вы забудете свой ужас, на этом все для вас закончится. Но часть из ваших снов почему-то сбывается. Вы можете не запоминать и не фиксировать, какие сны вам снятся. Однако это бывает со всеми. У меня все происходит совсем по-другому. Какая-то деталь, предмет, случайный разговор, все что угодно рождает вдруг в моей голове странные картины. Иногда они внятные и связные. Но чаще я ничего не понимаю. Это такое ощущение, словно у тебя совсем нет кожи, как будто ты чувствуешь во сто, в тысячу раз острее, чем обычный, средний человек. И происходит это не во сне, а наяву. Иногда мои предчувствия точно адресованы. Как тогда, в случае с бизнесменом. В его кабинете на столе стоял перекидной календарь, и на одной из страниц был вид ночного Нью-Йорка. А рядом, на следующей странице, была месячная сентябрьская сетка. Я посмотрела и увидела, что одиннадцатое число обведено черным жирным контуром. Хотя на самом деле никакого контура там не было.

— И ты поняла, что одиннадцатое число опасно?

-Да.

— Но как ты связала это с Америкой?

— Я же говорю: рядом, на соседней странице, был ночной нью-йоркский пейзаж. Отдельно эти картинки могли ничего не значить. Но поскольку они находились рядом, я тогда почувствовала что-то похожее на начало гриппа. Головная боль, температура и вообще нехорошо. По опыту я знаю, это состояние — предвестие беды.

— И ты предупредила этого предпринимателя, чтоб он не ехал?

— Именно.

- А если б он принял тебя за городскую сумасшедшую?

— Ну и что? Он, наверное, так и подумал.

— Но он ведь хотел насолить твоей подруге, если я пра-вильно понял?

— Да, он мог сильно подпортить Любе жизнь.

— И ты, тем не менее, решила отвести от него беду? Ты, по сути, пыталась спасти ему жизнь?

— Но ведь не спасла! Он же мне не поверил.

— Странно. Ты врага предупреждала об опасности?

— Что же тут странного, Андрюша? Я ведь врач. И ты тоже доктор, только ты лечишь братьев наших меньших, но должен понимать такие веши. Если твои пациенты тебя кусают или царапают, ты ведь все равно их лечишь. Или нет?

— Все равно, ты удивительная женщина.

Вера провела привычным жестом по своему лицу, словно снимала лесную паутинку.

— Мам-Вера! Мы уже накрыли царский ужин. — Кирилл перебросил через согнутый локоть белое вафельное полотенце.