Читать книгу - "Батумский связной - Наталья Александрова"

– Работайте, работайте, – махнул рукой Серафимчиксвоим мастерам и подмастерьям, – господин – новый санитарный инспектор приполицмейстере. – И, повернувшись к Горецкому, ювелир продолжил будто быначатый разговор: – Здесь тоже, как видите, помещение вполне просторно, хорошопроветривается, нет никакой скученности…

Горецкий, мгновенно приняв правила игры, подхватил:

– Согласен с вами, условия вполнеудовлетворительные, – а сам тем временем под видом осмотра помещениявнимательно оглядел всех сотрудников мастерской.

Как он мог понять, главных мастеров было двое: аккуратныймаленький старичок с тщательно расчесанными седыми усами и детским румянцем вовсю щеку и худощавый брюнет лет тридцати пяти с густыми сросшимися бровями ижесткой иссиня-черной шевелюрой. Возле рабочего стола брюнета были прислоненыкостыли. Он увлеченно шлифовал камень, не обращая внимания на посетителя.Остальные работники, перешептывающиеся и с любопытством косящиеся напосетителя, явно были подмастерьями.

Внимательно осмотрев мастерскую, Горецкий кивнул ювелиру, иони не спеша прошли в просторный кабинет Серафимчика, несколько помпезнообставленный тяжеловесной мебелью резного дерева в стиле рюсс.

Аркадий Петрович расположился в массивном кресле, ювелирпредложил ему сигару, и разговор был продолжен.

– Итак, Михаил Исаевич, вы сказали мне, что распилить иогранить камни могли бы ваши мастера…

– Да, я, конечно, надеюсь, что они этого не делали, нофакты скрывать нельзя, а они говорят нам, что в этом городе нет другой хорошооснащенной ювелирной мастерской.

– Но разве вы не знаете, над какими изделиями работаютваши мастера?

– Я знаю, разумеется, я знаю, – Серафимчик отложилсигару и закатил глаза, – но ведь я не Господь Бог и не господинподполковник. Я отдыхаю, я сплю, я обедаю, я езжу с визитами, я посещаюконцерты. А мои мастера часто работают допоздна. Я им доверяю, но чистотеоретически – они могут вечерами сделать одну-две левые работы, и я об этомникогда не узнаю.

– Вот как, – протянул Горецкий. – А не моглибы вы подробно рассказать мне о своих мастерах?

– Право не знаю, – замялся Серафимчик, –как-то это… но если посмотреть на дело с другой стороны, то ведь владельцевтого бриллианта Романовских убили, а я…

– Держитесь подальше от уголовщины, – подсказалГорецкий. – Вот и посмотрите на дело с другой стороны и расскажите мне промастеров.

– Ну, если вы так ставите вопрос… Пожилой, с усами –Фаддей Борисович – работает в моей фирме сорок пять лет. Когда он начинал, ябыл еще мальчишкой. Мой покойный отец очень ценил Фаддея, и я его тоже оченьценю. Правда, сейчас он начал понемногу сдавать, но это строго между нами… На моесчастье, весной ко мне вернулся Арсений…

– Этот брюнет с костылями – Арсений?

– Да, его изувечили махновцы. Он замечательный мастер,такие, как он, рождаются раз в двадцать лет. Он еще молод, в Москве работал уменя, но недолго, в революцию исчез, ну, тогда все куда-то пропадали, можносказать, вся жизнь куда-то пропала. А весной он появился здесь, в Крыму, и я срадостью взял его мастером. Руки у него золотые, и глаз отличный.

– А подмастерья не могли бы распилить драгоценныйкамень?

– Нет. – Серафимчик энергично мотнулголовой. – Ключи есть только у мастеров, и кто-нибудь из них всегдаприсматривает за тем, что делается в мастерской. Сами понимаете, время сейчасопасное, доверять особенно никому нельзя, да еще в моем деле… Так вот я вамговорю: если такую работу действительно могли сделать, то это либо ФаддейБорисович, либо Арсений.

– А где живут ваши мастера?

– Здесь же, при магазине, у каждого своя комната.

– Не замечали ли вы у них каких-либо сомнительныхзнакомств?

– Что вы, что вы, господин подполковник! Я не потерпелбы такого. Фаддей Борисович – человек старый, чрезвычайно религиозен; Арсенийже, как видите, инвалид – куда ему на своих костылях! Он из своей комнаты да измастерской почитай вообще не выходит.