Читать книгу - "Серый кардинал - Дик Фрэнсис"

— Идем, Бен. Мы еще не добрались до того места.

Я посмотрел на верхний этаж отеля. В одном из окон виднелась прогулочная трость, полуспрятанная за различимыми лепестками герани. Три мысли одновременно мелькнули в сознании. Первая. Джо еще не успел подняться по лестнице, дойти до маленькой гостиной и спрятаться за занавеской.

Вторая. Трость, направленная на нас, выглядывала не из того окна.

Третья. Трость бросала отблеск, и в ней виднелось отверстие. Темное круглое отверстие на конце. Это не трость. Это ружье. Отец ушел по площади на десять ярдов вперед. Я рванулся с места, как бежал к Оринде, как прыгнул к печатнику возле машин. Без паузы, без мысли, по одной только интуиции. Я прыгнул, будто игрок рэгби на мяч, и повалил отца на камни. Выстрел прозвучал вполне реально. Пуля тоже казалась реальной. Но счастливая толпа, которая хлынула к нам из отеля, все еще думала, что это игра. Пуля ударила меня в тот момент, когда я еще висел в воздухе, столкнувшись с отцом. И она вошла бы ему в спину, если бы я не попался ей по пути.

Она вошла высоко в правое бедро и продвинуть внутри до колена, разрывая по дороге мышцы и мягкие ткани.

Сила удара развернула меня так, что я упал на камни лицом к «Спящему дракону». Я полулежал, опираясь на локоть, и всем телом дрожал. Сбитый с толку и протестующий против всемирного беззакония.

Боли хватало, чтобы удовлетворить Джо Дюка. Она затянула глаза влагой, а кожу потом. Время от времени на скачках я получал травмы. Меня трясло, жгло руки и ноги в ночь пожара. Но мне и в голову не приходило, что есть боль, не сравнимая ни с ушибами, ни с ожогами.

Мне совсем не помогало, что я знал физические свойства высокоскоростной пули и понимал, какой вред она может причинить. Я сотни раз стрелял такими пулями в цель. Но я жил в мире, где мишень ила бумажной. Не думаю, что я когда-нибудь снова возьму в руки ружье.

Отец стоял на коленях рядом со мной с искаженным от тревоги лицом.

Правая штанина потемнела Пропиталась кровью. Толпа из «Спящего дракона» с Полли во главе бежала к нам. И я слышал ее полный муки голос:

— Джордж... Ох, Джордж!

Все в порядке, подумал я. Это не Джордж. Отец держал меня за руку.

Кроме всеохватывающей боли, я еще чувствовал 6я по-настоящему беспомощным. Я хотел лечь, встать, куда-то идти — и не мог. Я хотел, чтобы кто-то подошел и выстрелил снова, но в голову, как это делают с лошадьми.

Дал мне забвение. Время проходило. Лучше не становилось. Обычное движение транспорта по площади запрещено. Но на полицию, «Скорую помощь» и пожарных запрет не распространяется. Подъехали две полицейские машины и «Скорая помощь» с мелькающими огнями на крыше. Люди из машин полиции направились в отель. Человек из «Скорой помощи» подошел ко мне с большими ножницами и разрезал правую штанину. Я продолжал мечтать о забвении. Открывшаяся нога в тусклом свете площади выглядела буквально кровавым месивом. Я сообразил, что пуля не задела бедренную артерию, иначе я бы уже истек кровью и умер.

Среди искромсанных мышц виднелось что-то твердое, белое, очертанием напоминавшее палец. Потрясенный, я понял — кость. Бедренная кость. Не закрытая мышцами, но и не задетая пулей.

Человек из «Скорой помощи» наложил на рану обширную повязку и направился назад к машине. «Пошел пригласить доктора», — объяснил отец. Оказывается, при огнестрельных ранениях медики должны соблюдать самые разные правила и инструкции.

Мне почему-то не приходите в голову, что я могу потерять ногу. И я ее не потерял. Что я потерял после того, как все было склеено и восстановлено, так это силу. Я больше не мог направлять полутонного скакуна на забор из березовых бревен. Я потерял скорость.

Люди выходили из отеля и садились в полицейские машины. Среди них был и Алдерни Уайверн. В наручниках. Когда машины скрылись из вида, Джо Дюк пересек площадь и сел на корточки, чтобы поговорить с отцом и со мной.

— Вы понимаете, что я говорю? — спросил он у меня.

— Да.

— Я поднимался по лестнице к месту, где должен был выставить трость, а за мной бежал управляющий отелем. Он догнал меня раньше, чем я дошел до маленькой гостиной. Управляющий спешил сообщить, мол, хотя он и не уверен и, может быть, это совпадение, но недавно, часов в одиннадцать, мужчина снял в отеле номер. Он тоже нес сумку с клюшками для гольфа. И управляющему, как он объяснил, показалось несколько странным, что мужчина был в перчатках.

Джо на минуту поднялся, чтобы размять ноги, и опять сел на корточки.

— До вас доходит, что я говорю? — еще раз спросил он.

— Да, — в полузабытьи пробормотал я.

— Мы услышали щелчок выстрела, и управляющий использовал свой общий ключ от номеров. Мы открыли дверь и нашли в комнате Алдерни Уайверна, идущего нам навстречу. Он нес сумку с клюшками для гольфа. Но когда управляющий выхватил у его сумку и выпотрошил ее содержимое на пол, там оказались только клюшки для гольфа.

— У него не было времени положить ружье в желоб на крыше, — продолжал Джо. — Но не сомневайтесь, он принес его в номер. Он воткнул его прикладом вниз в горшок с геранью. А дуло смотрело в небо среди цепей, на которых висела герань. Я воспользовался телефоном в номере и вызвал своих коллег из полицейского участка. Пока мы их ждали, я из любопытства спросил Уайверна, откуда узнал о следственном эксперименте. Откуда он узнал, что у него будет шанс подстрелить Джорджа Джулиарда?

— Уайверн сказал, что ему позвонил... — Джо криво усмехнулся, Ушер Рудд и предупредил. — Сержант снова встал.

— А как Уайверн думал уйти после выстрела? — спросил отец.

— В прошлый раз он ушел, — пожал плечами Джо. — В суматохе он просто прошел, сел в машину и уехал. Если бы не управляющий отелем, то очень похоже, ему бы это удалось и теперь. Но вот что странно. Он казался ужасно усталым. В нем не осталось сил для борьбы. Он понял, что ему не удалось покончить с вами, и он просто бросил попытки. Мы без неприятностей арестовали его.

— И какое вы предъявите ему обвинение? — спросил отец.

— Попытка убийства.

— Десять фунтов пенальти, — слабо улыбнулся я.

— Десять лет, — сказал Джо.

Новый премьер-министр держал меня за руку. Я крепко ухватился за него, словно он давал мне успокоение и безопасность, в которых я так нуждался.

Я крепко ухватился за него, словно был маленьким мальчиком.