Читать книгу - "Брачный контракт с мадонной - Ольга Степнова"

— Я согласна, — кивнула я. — Только не забудьте подкинуть мне потом немного деньжат. Мне понравилась идея уехать в Европу.

— Отлично, сестрица! — Жанна встала и пошла к двери. Для полноты образа ей не хватало хлыста и шляпы.

Шляпы!

— Стой! — крикнула я. — А почему ты замуж выходила в шляпе, а не в фате? Ведь тогда ты ещё не знала, что встретишь меня. Ты не могла знать, что я мечтала выйти замуж обязательно в шляпе! Почему ты надела её?

— Не знаю, — она остановилась и пожала плечами. — Фата — это избито, провинциально и пошло. А в шляпах ходят современные королевы. Почему тебя это интересует?

— Похоже, ты и вправду моя сестра, — вздохнула я. — Похоже, меня действительно продали в младенчестве.

Она захохотала. И Филимон где-то захохотал. Мне стал надоедать их надсадный дуэт.

— Завтра в десять! — крикнула Жанна, и вышла из квартиры, абсолютно бесшумно закрыв за собой дверь.

* * *

Ночь я провела в своей спальне. Геральд ко мне даже не сунулся, похоже, он сильно напился и лёг спать на диване в зале.

Первый раз за неделю я крепко и безмятежно заснула. Приняв простое решение рассказать всё Анкилову, я скинула с души большой груз. Не знаю, что со мной будет дальше, но идти на поводу у этой чокнутой парочки я больше не буду. Я расскажу всё банкиру, и пусть делает со мной, что захочет. Тюрьма, так тюрьма. В тюрьме тоже люди живут.

Интересно, почему Жанне не пришло в голову, что я могу это сделать?

Я заснула опустошённая, обессиленная, но почти счастливая.

Завтра я им отомщу. Завтра, завтра.

Я провалилась в чёрную пропасть, на дне которой истошно орал Филимон и хохотала Жанна…

Утро меня встретило сумерками. Первое, что я ощутила — это дикий, животный голод. Накинув халат, я побрела на кухню.

Геральда нигде не было.

Заглянул в холодильник, я обнаружила там полный холостяцкий набор — бутылок десять пива, сыр, колбасу и готовые котлеты в магазинной пластиковой упаковке. В отличие от меня, Геральд не собирался голодать, скрываясь в моей квартире. Котлеты и сыр я съела сама, а колбасу отдала Филимону. Кот был абсолютно спокоен, и даже потёрся о мою ногу, что с ним крайне редко случалось.

Я ещё раз обошла все комнаты, заглянула в ванну и туалет — Геральда нигде не было. Странно. Кажется, он должен был меня караулить. Фляжка тоже пропала, и чётки исчезли, зато нашлась моя сумка с паспортом, правда, денег там почти не осталось.

Я посмотрела на часы — девять утра. Прихватив сигареты, вышла покурить на балкон. Внизу, во дворе, толпились бабушки с помойными вёдрами. Отбросив сигарету, я вернулась в комнату и уставилась на часы.

Девять! Но не утра, а вечера. В нашем доме нет мусоропровода, и каждый день в семь утра и девять вечера приезжает мусорная машина. Раз внизу толпятся бабушки с вёдрами, а на часах девять, значит, сейчас вечер, а вовсе не утро. Я проспала целый день! В десять я должна быть у Анкилова.

Бросившись в спальню, я натянула свои джинсы и свитер. Жанна оставила мне пакет со своими шмотками, но я их проигнорировала.

В карман я сунула деньги и паспорт. Подумала — а не прихватить ли с собой и смену белья (вдруг всё же тюрьма?), но не стала.

Странно, что Геральд исчез, Разве он не должен был проследить, чтобы я вовремя отправилась на очередное «дело»?

Вместо белья я запихнула в пакет Филимона. В последний момент мне пришла в голову мысль, что кроме меня старый кот никому не нужен. Оставить его одного в квартире я не могла. Если меня всё же посадят, упрошу банкира о нём позаботиться. Сейчас у богатых модно совершать маленькие милые благодеяния.

В коридоре я, как старая бабка, размашисто перекрестилась, и вышла из квартиры, шагнув в неизвестность.

* * *

В ушах звучала симфония под названием «Дежавю».

Солировали нервные скрипки, им густым контральто подпевал контрабас. Композитором и дирижёром была я, поэтому я настойчиво попросила вступить тарелки. Она звонко бряцнули первый раз, когда охранник, выполнявший здесь роль консьержки, спросил:

— Уже вернулись, Жанна Игоревна?

— Как и обещала, в десять часов, — улыбнулась я. — Сергей Мефодьевич задержался немножко.

— Разве он выходил? — удивился охранник. Это была другая скрипка, из другого оркестра, из чужой партитуры, и я, взмахнув воображаемой дирижёрской палочкой, приказала ей строго заткнуться.

— А что это у вас в пакете шевелится? — не унимался охранник.

Шагнув в подъехавший лифт, я нажала кнопку с номером восемь.

Тарелки вступили снова, невыносимым крещендо, когда я тихонько, ключами открыла знакомую дверь. Тут я вдруг вспомнила, что не знаю пароль, которым нужно снимать квартиру с охраны, но поняла, что лампочка не горит, значит, квартира не стоит на охране. Это меня удивило.

Собак нигде не было видно, похоже, Жанна не обманула, и псов действительно забрала прислуга. Где-то в глубине квартиры горел слабый свет, и это тоже меня удивило. Филимон в пакете зашевелился, заворочался и коротко мявкнул.

— Тише, — сказала я, — тише, старик. Твоя задача сегодня произвести на банкира хорошее впечатление. В противном случае тебя усыпят.

Я прошла по знакомому огромному холлу и остановилась у кабинета.

И тут меня осенило. Догадка шарахнула в голову так, что я с трудом удержалась на вмиг подкосившихся ногах. Идиотская ассоциация с симфоническим оркестром исчезла, мозги заработали в режиме реальности.

Жанна сказала явиться мне сюда в десять. Она дала мне ключи от новых замков квартиры, сказала, что сейф в гостиной, но она не сказала код сейфа! Как бы я открыла его, не зная кода замка?

Что это значит? Она забыла? Или знала, что я не собираюсь воровать эту карту? И квартира не стоит на охране!

— Это ловушка, — зачем-то объяснила я Филимону и задрожала, затряслась как осина на холодном ветру. Коту не понравилась эта вибрация, и он завозился в пакете. Я бросилась к выходу, но Филимон дёрнулся, выкрутился, выскочил из пакета и чёрной тенью метнулся туда, где в глубине этих безумных квадратных метров горел слабый свет.

Нужно было бежать, уносить ноги, но… Кроме меня это старое, выжившее из ума животное вряд ли кто-нибудь пожалеет. Его выбросят на помойку, уморят голодом, усыпят, изобьют до смерти — сделают то, что делают в этом мире с миллионами старых, никому не нужных животных.

Я побежала на свет, за своим котом.

В гостиной, огромной, как картинная галерея, горела маленькая ночная лампа в виде нежной, стеклянной лилии. В отличие от спальни, тут был балкон, и дверь его оказалась настежь раскрыта. В комнате гулял свежий вечерний сквозняк. Филимона нигде не было видно, и меня прошиб пот: чтобы найти его на такой территории, мне придётся ползать тут до утра. Я нагнулась, и с остервенением старой девы, потерявшей любимую кошку, приговаривая «кыс-кыс», пошла вдоль стены, заглядывая под разнообразную помпезную мебель. Под одним из диванов я увидела ноги. Обычные мужские ноги, в чёрных ботинках, над которыми нависали чёрные брючины с консервативными острыми стрелками.