Читать книгу - "Вор во ржи - Лоуренс Блок"

— Берни, — произнесла она таким тоном, словно сама получила удар ножом в сердце, причем от такого же близкого человека, каким Брут был Цезарю. — Берни, как ты мог подумать, что я способна на убийство?

— Ты оказалась способна на многое, — откликнулся я. — Во-первых, втянула меня во все это, сочинив историю о том, как тебе хочется по доброте душевной вернуть письма Гулливеру Фэйрберну. Таким образом ты могла заполучить письма, не потратив ни цента.

— Но это правда! — возразила она. — Для этого они мне и понадобились.

— Потому что Фэйрберн написал тебе в Шарлоттесвилль?

— Кое-что я присочинила.

— Присочинила?

— Ну, скажем, я не живу в Шарлоттесвилле, Гулли мне не писал. Но я знала, как он расстроится, если письма придадут огласке, и как он обрадуется, если письма исчезнут. Я несколько раз проходила мимо твоего книжного магазина, узнала, что у его владельца есть вторая профессия — вор…

— На самом деле он и есть вор, — решил уточнить Рэй. — А книготорговля — его вторая профессия.

— … и подумала, что смогу уговорить тебя сделать доброе дело для великого писателя.

— И для заурядного тоже.

— Прости, не поняла?

— Я выписываю «Паблишерз уикли», — пояснил я. — Обычно у меня нет времени его читать, да для букиниста он и не представляет особого интереса, но я все-таки перелистал несколько номеров, и угадай, кому предложили издать свою книгу? Я забыл, кто твой агент, но точно не Антея Ландау. Ты же собираешься писать мемуары? О своих любовных похождениях с Гулливером Фэйрберном.

— Не только об этом, — возразила Элис. — У меня была интересная жизнь, и людям будет интересно прочитать о ней.

— Но на всякий случай — вдруг им станет неинтересно — немножко грязи о Фэйрберне не повредит. Ты продемонстрировала мне образчик того, о чем собираешься писать, рассказав больше, чем я на самом деле хотел знать об одном из моих любимых писателей. Как оказалось, куда больше, чем знала сама.

— Я литератор, — сказала она. — И для меня вполне естественно немного приукрашивать действительность.

— Ты и не собиралась возвращать ему письма.

— Со временем, может, и вернула бы. Или уничтожила. Или продала их, например вам, мистер Моффет, или передала вам, мистер Харкнесс. Даже могла бы сделать копии для вас, мистер Эддингтон. Но какая разница, что я могла бы сделать? Писем у меня нет.

— Но ты очень хотела их получить. Еще до того, как я снял номер в «Паддингтоне», ты связалась с Карлом и сделала ему аналогичное предложение. Но вместо того чтобы воззвать к лучшим чертам его характера и представить все как доброе дело, ты предложила переспать с ним.

— Это не самый приятный вариант.

— Денег у тебя нет, — продолжал я, — но ты привлекательна, а у Карла есть свои слабости. И ты дала понять, что если он достанет для тебя эти письма, то не прогадает. Ты снимешь с них копии и вернешь оригиналы, а он пусть делает с ними, что хочет.

— Карл парень не промах, — заметила Кэролайн. — Спит с Карен и не может устоять перед Элис.

— Мы с Карен никогда не были любовниками, — возмутился Карл.

— Просто хорошими друзьями, — подала голос Айзис. — Она спит в вашей постели, а вам все равно?

— Я всегда считал, что у Карла другие наклонности, — сказал Рэй. — Но почему его вдруг заинтересовала Элис?

— Если человек хорошо воспитан, — заявил Карл, — или если он ведет себя немного необычно, люди тут же делают вывод, что он гомосексуалист. Однако я не такой. Но такие есть среди моих лучших друзей, и Карен — одна из них. То есть она не лучший друг, а лесбиянка.

— То есть в сексуальном плане она вас не привлекала.

— Нет.

— А вот Элис заинтересовала.

— Весьма привлекательная женщина, — ответил Карл, — и соблазнительная. И очень настойчивая. Она предложила мне две тысячи долларов, которые, кстати, я до сих не получил…

— Держи карман шире, — отрезала Элис.

— Она намекнула, что я останусь доволен тем, как мы отметим успех. Наутро после убийства мисс Ландау она позвонила и спросила, что произошло. И я сказал, что письма у меня.

— А я-то ломал голову, почему ты не звонишь, — заговорил я, обращаясь к Элис. — Все остальные звонили или заходили, а от тебя ни слуху ни духу. Я полагал, что ты первая захочешь узнать, добыл я письма или нет. Но ты уже все знала.

— Все верно, — сказала она. — Но я не убивала Ландау. В ту ночь я и близко к ее номеру не подходила.

— Но могла, — парировал я. — Ты вполне могла проскользнуть мимо стойки портье, пока Карл нарушал законы и предавал старых друзей.

— Но зачем мне убивать Антею Ландау?

— Она была литературным агентом, — напомнил я. — Ты же говорила, что она как-то дала тебе от ворот поворот. Может, ты затаила обиду.

— Ты сам в это не веришь.

— Разумеется. Потому что откуда тебе было знать, что в сумочке Карен Кассенмайер лежит нож? Кроме того, тот, кто убил Ландау, почти наверняка убил и Кассенмайер. Убийца, вероятно, воспользовался тем же самым ножом. И это тоже отводит от тебя подозрения, потому что Кассенмайер убили в моей квартире примерно в то самое время, когда ты предавалась любовным утехам с Карлом в триста третьем номере.

— А ты в это время прятался за занавеской, — с насмешкой ответила она. — Как Полоний, только тебя не закололи. И ты узнал мой голос, Берни. Как приятно.

— Вы быстро управились, — продолжил я. — Даже не стали разбирать постель, чтобы потом не пришлось ее застилать. Карл взял письма из гардеробной и отдал тебе, а потом вы ушли. Не стану утверждать, что у тебя не было времени поймать такси, доехать до моего дома, встретить Карен и заколоть ее, но зачем тебе это нужно? Ты получила письма и могла спокойно отправляться домой.

— Совершенно верно.

— Да и вообще какое тебе до нее дело? И откуда тебе знать про нож в сумочке?

— Про нож ей мог сказать Карл, — подала голос Эрика Дерби. — Кто знает, о чем они ворковали в постели?