Читать книгу - "Крик ворона - Дмитрий Вересов"

В окно стучал дождик. Таня с удовольствием провалялась в постели до самого ужина; сначала смотрела по телевизору детские мультики, не понимая ни слова – но все было понятно без слов, – потом какой-то футбол. Едва ли не в первый раз в жизни она досмотрела матч до конца, правда, так и не разобравшись, кто же у кого выиграл со счетом четыре – один. «Наверное, наши», – подумала она, слушая захлебывающийся голос комментатора и восторженный гул стадиона. «Господи, какие еще наши?!»

Она спустилась к ужину, наполнила тарелку всякими салатами и колбасами со шведского стола, а управившись, сходила за добавкой. Вернувшись в номер, она снова включила телевизор, но по одной программе передавали новости, по второй кто-то о чем-то оживленно с кем-то беседовал. Таня выключила телевизор, постояла под душем и, поскольку делать было решительно нечего, приняла вторую капсулу и улеглась. Марженка, не встретив утром Таню в холле, поднялась к ней и разбудила. На площадке Иржи вручил ей пузырек с «зелененькими».

Со сном наладилось, но Таня стала просыпаться заторможенной и долго приходила в нормальное рабочее состояние, и никакие замечания, даже окрики Иржи, этот процесс ускорить не могли. Она входила в раж лишь к концу рабочего дня, и ей было даже обидно, что можно бы еще работать и работать, а день уже кончается. Во вторую неделю своего здесь пребывания она попросила Марженку вместо гостиницы отвезти ее в самый большой универмаг и долго блуждала там, заглядывая во все отделы, от мехов до сантехники…

Неизвестно, чем бы все кончилось, но в отделе дамской одежды она нос к носу столкнулась с Эльжбетой Птах, которая, хоть и не владела русским, сумела втолковать Тане, что в Чехословакии из одежды и обуви есть смысл покупать только детские вещи, потому что государство выделяет на них дотации и они дешевы. Раз уж они через какой-то месяц будут в Вене, а потом в Париже, то взрослое лучше покупать там. Выбор несравненно богаче, и хотя в средних магазинах цены выше здешних, но в Вене бывают потрясающие распродажи, а в Париже есть специально для бедных универмаг «Тати». Лично она, Эльжбета, а для друзей Элька, намеревается набить товарами из «Тати» два контейнера и малой скоростью направить их домой, в голодающую под Ярузельским Польшу. Как ни странно (а может, и вовсе не странно), Таня поняла решительно все, и они с Элькой направились к детским отделам, где Таня купила полосатый свитерок с блестками, вполне одобренный Элькой. Медленно подбирая слова, Таня рассказала Эльке про мучившую ее бессонницу, про чудодейственные зеленые пилюльки, про нынешние ее затруднения. Элька кивнула и со смехом заявила, что она сама уже лет восемь не слезает со снотворных, а чтобы не ходить весь день размазней, принимает их в комплексе с «пеп-таблетами». Таня не поняла, и Элька доходчиво и артистично изобразила, что такое «пеп-таблета» – таблетка, дающая запас бодрости на целый день. Завтра, сказала Элька, она принесет Тане несколько штучек на пробу.

На улице Элька предложила подбросить Таню до гостиницы на такси и остановила какую-то иномарку.

– Но ведь дорого будет, – шепнула Таня, когда автомобиль мягко тронулся с места.

– Эх, – Элька отчаянно махнула рукой. – Мам пеньондзы!

В дороге выяснилось: оказывается, Элька живет в одной гостинице с Таней, только в другом крыле, а потому пользуется другим входом и другим кафетерием. Более того, там же живут и Уве Зоннтаг, и Дьюла Татар, художник-постановщик из Венгрии, и вообще все приезжие участники фильма. И туда же в самое ближайшее время въедет тот, кого Элька особенно жаждет видеть: красавец-мужчина, душечка, настоящий француз и ее добрый знакомый Серж Дювернуа, по фильму Дантес.

«Пеп-таблеты» – американский дексамил – Таня получила в тот же вечер и на студию приехала бодрая, как жаворонок. К Новому году она принимала по три таблетки дексамила утром и по три пилюли секонала перед сном – меньшие дозы уже не действовали. Вернувшись в Ленинград на «каникулы», она боялась, что уже не сможет нормально жить, когда кончится запас таблеток, и что здесь, в Союзе, достать что-то подобное будет трудно.

Она беспокоилась зря. До самого возвращения в Братиславу у нее не было ни одной бессонной ночи, ни одного мутного, заторможенного дня. Теперь у нее было куда более приятное снотворное и куда более сильнодействующий тоник – присутствие рядом любимого человека.

В этот раз она улетала совсем в другом настроении. Расцеловавшись с Павлом в Шереметьево у регистрационной стойки – дальше ему нельзя было, – Таня бодро шагнула за барьерчик, обернулась, весело помахала ему рукой и крикнула:

– Теперь уже скоро!

Ответом ей были кивок и широкая, счастливая улыбка.