Читать книгу - "Влюбленные безумны - Наталья Андреева"

– Вы еще рассчитываете спасти этого человека, вероятно для того, чтобы спастись самой. Вы должны отдать мне эту записку.

– А что остается мне?

– Вы позволяете себе торговаться, сударыня?!

– Я спасаю своих детей! – вскинула голову Элен.

– Ах, да! Я совсем забыл, что один из них – сын господина Соболинского! Он вам, должно быть, особенно дорог, этот мальчик. Что касается вас, вы немедленно уедете в свое тамбовское имение и останетесь там до конца своих дней. То есть, я хотел сказать, моих. Моя смерть, разумеется, даст вам свободу. И деньги, ибо мне некому более оставить наследство, кроме как вашему старшему сыну. Но сами вы и ваш младший сын не будете иметь ничего. Ваше содержание будет на совести единственного сына графа Безобразова, так что все зависит от того, какое воспитание вы ему дадите и сумеете ли внушить к себе уважение, а к брату любовь. Что же касается меня, то я постараюсь прожить как можно дольше. Если только вы не задумаете меня убить так же, как вы убили мою бедную жену. Но я позабочусь о том, чтобы себя защитить. А также и о том, чтобы в оставшиеся мне годы жизни спустить как можно больше.

– Но я же ваша дочь! – жалобно вскрикнула Элен. – Как вы можете так поступить со мной?! Ведь она… Она была никто… Какая-то…

– Не сметь! – он еле удержался, чтобы ее не ударить. – А вы, сударыня, кто?! Кто вы?!! Неужто порядочная женщина?! Да женщина ли вы вообще?! Уезжайте, – устало сказал он. – Вы женщина, по крайне мере, считаетесь таковой, и вы будете жить. С остальными участниками этой драмы я не буду столь милосерден.

Элен зарыдала.

– Я полагаю, что госпожа Осинкина все это время вам помогала? – вспомнил вдруг он. – Прошу вас передать ей от моего имени, чтобы она немедленно покинула мой дом.

– Но ей скоро рожать! Дайте ей хотя бы сделать это здесь, а не в дороге! А мне помочь ей, побыть подле нее, поскольку я ее ближайшая подруга.

– Вы надеетесь выиграть время? Полагаете, что через месяц-другой я смягчусь? Напрасно, сударыня, вы так думаете. Я завтра уезжаю. Хочу увидеть могилу моей жены. Когда я вернусь, мне не хотелось бы застать здесь вас и госпожу Осинкину. Это последнее, что я могу для вас сделать.

– Отец…

– Оставьте меня. И не забудьте отдать мне ту записку. Если же вы попытаетесь ее уничтожить…

Элен встала. Глаза у нее были сухие.

– Что ж, я уеду, – сказала она. – Вы сейчас думаете, что я сделала вас несчастным, на самом же деле, я вас спасла. Потому что я люблю вас.

– Вы никогда никого не любили, кроме себя.

– Ошибаетесь. Я хорошая дочь и хорошая мать. Я отстаивала права своей семьи и ничуть об этом не жалею.

– Уходите!

Когда Элен ушла, он еще долго сидел за столом, неотрывно глядя на алмаз. Камень опять к нему вернулся. Совершив круг зла, он словно бы успокоился и на время затих.

«Надо ехать, – подумал он. – Во-первых, я хочу попрощаться с женой. Во-вторых, встретиться с господином Соболинским, прежде чем он вернется в Петербург. Мне надо закончить все там же, где это и началось».

… Ночью графа разбудил камердинер. Поскольку спал Алексей Николаевич чутко, то проснулся, едва Федор коснулся его плеча, негромко сказав при этом:

– Ваше сиятельство… Вас спрашивают, ваше сиятельство… Говорят, дело неотложное.

– Что за дело? – спросил он голосом, в котором уже не было сна.

– Насчет какого-то Петра Сергеевича пришли.

– Зови! – велел он. – И подай мне халат.

Человек, которому он поручил следить за Петром Сергеевичем, дожидался в кабинете.

– Что случилось? – спросил он.

– Лицо, которое вас интересует, собирается бежать за границу. Выправлен подложный паспорт за немалые деньги.

– Да, деньги у него теперь есть, – усмехнулся граф.

– Что прикажите делать, ваше сиятельство? Доложить в полицию?

– Он один собирается ехать?

– Вроде как один.

– Один паспорт выправил?

– Именно так, ваше сиятельство. Один. Стряпчего, через которого дельце провернули, можно было бы в жандармское управление сдать. А там уж…

– Пусть едет.

– Как вы сказали, выше сиятельство?!

– Я сказал: отпустить.

– Но как же так? – растерялся посетитель. – А деньги? Это ж такие деньги!

– Пусть едет, – повторил граф. – Проводить до границы. Письмо, если таковое будет послано, перехватить.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – ночной гость низко поклонился и исчез.

– Федор! – крикнул граф, и велел прибежавшему на зов камердинеру: – Одеваться, живо! Мы едем немедленно!

«Я верно все сделал, – подумал он. – А главное, верно ему тогда сказал: человека, который подчинил вас своей воли, вы ненавидите еще больше, чем меня. Вот они, плоды этой ненависти! И какой предоставляется шанс для меня!»

Не прошло и часа, как он уже был в пути.