Читать книгу - "Рок - Борис Седов"

Он налил себе и Знахарю из большой мутной бутыли и сказал:

- Сам гоню. Попробуете - скажете, что думаете по поводу моих способностей.

Знахарь, решивший все-таки выпить для пользы дела, кивнул и взял стопку.

Отсалютовав друг другу, они выпили, и Знахарь понял, что всякие там водки и виски - просто гнусное пойло по сравнению с этим домашним продуктом.

Поставив пустую стопку на стол, он покачал головой и сказал:

- Вы знаете, Берендей, я вам ничего не скажу по поводу ваших способностей. Я лучше буду молчать.

Берендей довольно улыбнулся и сказал:

- То-то! У меня в подвале еще пиво зреет, но это через недельку.

Он посерьезнел и, закурив, продолжил:

- А насчет этой халупы… Во время моей последней отсидки веселый кум замуровал меня в подвале. Натурально заложил кирпичом, как в рассказе Эдгара По «Бочонок амонтильядо». Читали?

Знахарь кивнул.

- Я сидел в абсолютной темноте и тишине ровно год. В моей темнице было два отверстия - через одно вытекало мое дерьмо, через другое мне просовывали хавку, и в это время гасили со своей стороны свет. Потом задвигали отверстие бетонным блоком и - снова тишина… Я даже лучика не видел. Когда кум выпустил меня из этой могилы, то Эдмон Дантес по сравнению со мной выглядел, наверное, цветущим здоровяком.

- Да-а-а… - Знахарь не знал, что и сказать.

- Ну, дальше - понятно. Кончился мой срок, и вскоре кума привезли ко мне запакованного и перепуганного. Он пытался угрожать, но я только смеялся и радовался. Его замуровали так же, как меня, и кормят до сих пор. За все заплачено.

- Давно это было?

- Э-э-э… Не соврать бы… примерно одиннадцать лет назад.

- Одиннадцать лет? - Знахарь ужаснулся.

- Да, примерно так.

- И он жив до сих пор?

- Да.

Знахарь представил себя замурованным в каменном склепе, и зябкая судорога передернула его плечи.

- Да, Знахарь, одиннадцать лет. И будет сидеть там до самой смерти, дай ему Бог здоровья и долгих лет жизни.

- Однако…

- Теперь, я надеюсь, вы понимаете, почему мой просторный деревянный дом стоит посреди поля, под большим небом, вокруг него чирикают птички, а я в свободное время ковыряюсь в грядках.

- Да, - медленно ответил Знахарь, - теперь понимаю.

- Вот и хорошо. Я знал, что вы меня поймете. Берендей посмотрел на часы и поднялся из-за стола.

- Нам пора, - сказал он, - через полчаса вы встретитесь с Марафетом. Под вашу встречу снят номер в гостинице «Иллинойс», это в центре. Давайте еще по одной, на дорожку, да и поехали.

- Давайте, - согласился Знахарь и тоже встал. Они хлопнули еще по стопочке и вышли на улицу, где Василь любовно полировал куском замши и без того сверкающий лимузин.

Знахарь поднял голову и, помня рассказ Берендея, посмотрел на высокое небо совсем другими глазами. Одиннадцать лет… Наверное, это слишком. Сам он просто убил бы своего врага, но не стал бы обрекать его на такой ужас. А может быть, и стал бы, кто знает…

Оглядевшись, он еще раз полюбовался зелеными холмами и стал спускаться с крыльца. Василь стоял рядом с распахнутой дверью лимузина, в недрах которого уже сидел Берендей и делал Знахарю приглашающие жесты. Знахарь кивнул и тоже забрался в серое кожаное нутро нелепо длинной машины. Василь сел за руль, повернул ключ, и лимузин мягко тронулся с места. «Корвет», в котором сидели сопровождающие высокого гостя парубки, последовал за ним.

Когда лимузин поравнялся с аккуратным огородом, взращенным трудами Берендея, Знахарь спросил:

- Так вы действительно сами все это копаете?

- А как же, - гордо ответил чикагский авторитет. - Это только полные идиоты считают, что кайф в том, чтобы ничего не делать. Любой труд почетен, и эти мои взгляды, между прочим, - одна из причин того, что я теперь не в России, а в Америке. А Россия наша… - Берендей тяжело вздохнул. - Россия - это вроде как зона самого легкого режима. Везде паханы, кумы, понятия… Да что я вам говорю! Сами знаете.

Знахарь знал и поэтому только кивнул, ничего не ответив.

Лимузин выбрался на широкую трассу и плавно набрал скорость.

* * *

Гостиница «Иллинойс» представляла собой небольшую коробку из стекла и бетона. Выйдя из лимузина, Знахарь окинул ее взглядом и, обернувшись к Берендею, сказал:

- Да-а… Лет двадцать назад такая архитектура была в моде.

Берендей пожал плечами и ответил:

- В Чикаго, в общем-то, и гранд-отели всякие имеются, но я решил, что для ваших дел такой караван-сарай будет удобнее. Да оно и поскромнее, понезаметнее.

- Согласен, - ответил Знахарь и последовал за Берендеем, направившимся к входу.

Василь и двое братков остались в машинах.

Войдя в вестибюль, устланный большим потертым ковром, Знахарь огляделся. По углам - пальмы в кадках, вдоль стен выстроились низкие диваны, стойка с торчащим за ней администратором… Все как обычно.

С одного из диванов поднялся молодой крепкий парень в черном костюме и направился навстречу Берендею и Знахарю.

Подойдя, он протянул руку Берендею и сказал:

- Здравствуйте, Николай Тарасович!

- Здорово, Каюк!

Встречающий повернулся к Знахарю и представился:

- Володя Каюк.

- Знахарь, - коротко ответил Знахарь, пожимая его руку.

И тут же в глубине сознания, где-то на тридцать третьем уровне, тихонько звякнул сигнал тревоги. Что-то в этом рукопожатии было не так. Рука этого бандита как бы жила отдельно от остального тела, и это говорило о том, что Каюк протягивал ему руку как постороннюю вещь, а не как часть себя, и, значит, скрывал что-то важное и касающееся непосредственно Знахаря.

Знахарь насторожился, но не подал вида. Единственное, что его беспокоило, - знают ли его люди, где он сейчас находится, следят ли за ситуацией, готовы ли прийти на помощь.

Каюк гостеприимно повел рукой, и все трое направились к лестнице, по которой сбегала потертая ковровая дорожка. Ступив на нее, Знахарь усмехнулся и сказал:

- Видать, дела в этом постоялом дворе идут не слишком хорошо, раз коврики такие старые.

Берендей посмотрел под ноги и ответил:

- Не все в Америке так здорово, как может показаться.

- Ну, это нам известно, - ответил Знахарь, вспомнив трущобы Нью-Йорка.

Поднявшись на второй этаж, они некоторое время шли по коридору, пока Каюк не остановился перед одной из дверей. Он осторожно постучал.

В номере раздался мужской голос: