Читать книгу - "Напиши себе некролог - Валерий Введенский"

– Явился наконец, – процедил Иван Дмитриевич. – Ты шо вчера натворил?

– Ничего, – пожал плечами Арсений Иванович. – Шайку квартирных воришек задержал. Улики против них – налицо. Осталось лишь описать вещи, обнаруженные на складе Аставацатурова, и дать их описание в газеты, чтобы найти других потерпевших.

– Почему швейцара Петрова опросить не удосужился?

– Удосужился. Сразу на квартире у потерпевшего его опросил. Петров тотчас сознался в соучастии и указал на соучастников.

– Наврал он с три короба, а ты уши развесил. Тоже мне сыщик. На, читай, – Крутилин кинул в чиновника листок.

Яблочков ознакомился с ним по диагонали – Захар Петров чистосердечно признавался, что самолично задумал и осуществил кражу со взломом в квартире купца первой гильдии Тейтельбаума, а Жупиковых оговорил с перепугу, они, де, знать не знали, что увозят на склад ворованные вещи.

– Иван Дмитриевич, сие ложь. Я тоже сомневался. Но когда у Жупикова обнаружил кипу квитанций…

– Ах да, квитанции. Изъял ты их без постановления следователя на обыск – это раз. Жупиков уже много лет верой и правдой перевозит клиентам вещи: в начале лета – на склад, в сентябре – на квартиру. И давно заработал себе безупречную репутацию. Поэтому постоянные клиенты доверяют ему квитанции держать у себя. Я – в их числе. Это два. Швейцар Петров признался – три. Пойдешь сейчас в камеру к Жупиковым и извинишься – четыре. Армяшку тоже отпустишь на все четыре стороны – пять. Все! Шагом марш выполнять!

– Иван Дмитриевич…

– Я уже сорок три года Иван Дмитриевич. Или сорок четыре. Родители год позабыли. А церковь, где крестили, сгорела вместе с книгами. Ты еще здесь?

– Буду вынужден сообщить мои сомнения по этому делу судебному следователю.

– Заодно сообщи, что взял вознаграждение без моего разрешения. Да еще от жида! Сразу вылетишь отсюда, как пробка из-под шампанского. И с таким аттестатом, что не то что на коронную службу, двор подметать не возьмут.

– Иван…

– Еще слово, клянусь, вместе с Захаркой Петровым по этапу за мздоимство отправлю. Кругом!

Яблочков на ватных ногах вышел из кабинета, сел за стол, закурил. Агенты, с которыми вчера кутил, сегодня стыдливо от него отворачивались. Загасив окурок, Арсений Иванович пошел в камеру, где содержались Жупиковы с Аставацатуровым. Там, против правил, был накрыт стол, на котором пыхтел самовар. Мазурики, громко причмокивая, гоняли чаи. Когда вошел Яблочков, Африкан сделал вид, что его не замечает. Арсений Иванович кашлянул.

– А-а, господин на побегушках, – нагло улыбнулся Жупиков-старший. – Заходи, заходи. Сегодня-то чайку с нами выпьешь?

– Я пришел принести извинения…

– Засунь их куда подальше! – вскочил младший из Жупиковых.

Но отец опять его осадил:

– Цыц! Говорю здесь один я. Продолжай, мусье на посылках.

– Вы свободны, можете ехать домой.

– Сперва чай допьем. А ты, раз чай не хочешь, пшел вон отсюда, – махнул Яблочкову мазурик. Однако, когда открыл дверь, вдруг его остановил. – Нет, постой. Ну-ка, обернись. Обернись, говорю! Посмотри-ка на нас и хорошенько запомни. И если опять перейдешь нам дорогу, пойдешь пешком в тайгу соболей там гонять.

Выйдя из камеры, Яблочков вытер пот со лба. Его трясло. Он с трудом сумел сдержать себя во время унизительного разговора. Как же ему хотелось выхватить ремингтон и разрядить в негодяев барабан.

– Эй, начальник, дай закурить, – услышал он голос из соседней камеры. Голос был ему знаком – Захарка.

Арсений Иванович позвал городового и велел впустить его и в эту камеру:

– На, – протянул он папиросу подследственному.

– Спасибо. Ой, простите, благодарю! Ошибся с непривычки.

– Уже научили?^[12]– понял Арсений Иванович. – Осваиваешься, значит?

– Что поделать? Видать, на роду так мне написано: без вины пострадать…

– Почему без вины? Ты кругом виноват.

– Не я! Жид! Кабы с дачи не вернулся, все бы по-другому в моей жизни пошло.

– А зачем ты Жупиковых выгораживаешь?

– Начальник ваш велел. Сказал, так срок поменьше дадут. И отправят поближе. И не в Иркутскую губернию, как вы грозились, а в Томскую или Тобольскую. А Иван Иваныч… то есть Африкан Семеныч, пообещали-с, что не пешком пойду, а на телеге поеду. Ноги-то, чай, не казенные.

Яблочков вздохнул, дал про запас Захарке еще парочку папирос и вернулся за рабочий стол. Сложил аккуратно в стопку ожидавшие дела, вытащил из ящика чистый лист, обмакнул в чернильницу перо…

Отец умер, когда Арсений и две его старшие сестры были еще маленькими. Матушка с трудом растила их на скромную пенсию. Сестры получились одна другой краше и потому, хоть и бесприданницы, удачно вышли замуж.

В уездной гимназии Арсений был первым учеником, но мечтам его о дальнейшей учебе не суждено было сбыться – матушка скоропостижно почила в бозе. Изучив состояние дел, в наследство Арсений Иванович вступать не стал, чтобы не путаться в долгах по гроб жизни. Однако из родного городка ему пришлось уехать – матушкины кредиторы были весьма недовольны таким его решением.

Начались поиски места. Вчерашнего гимназиста, хотя бы и с медалью, брали лишь на самые жалкие должности. Каким-то чудом в одном из уездных городков Рязанской губернии Арсению Ивановичу удалось устроиться в гимназию преподавателем латыни. Увы, здесь его ожидало фиаско – воспринять вчерашнего ровесника учителем гимназисты не пожелали, на занятиях у Яблочкова вечно стоял гвалт, после первой инспекторской проверки его из гимназии попросили. Зато в другом городишке приняли на должность судебного следователя. И сия служба сперва показалась Арсению Ивановичу синекурой – даже мелкие преступления, вроде поножовщины, случались в том городке редко, а про грабежи с убийствами там и не слыхивали. Однако непосредственный начальник – местный прокурор – оказался любителем заложить за воротник. Он вполне искренне считал, что главной обязанностью его подчиненных является составить ему в этом компанию. Возлияния в присутствии начинались с утра, а заканчивались поздно вечером дома у прокурора непременным ликерчиком после ужина. Даже в неприсутственные дни от выпивки не удавалось отвертеться – Яблочкова обязательно приглашали к обеду и, пока прокурор не напьется, не отпускали.

Через полгода Арсений Иванович заметил, что по утрам у него дрожат руки, унять которые удавалось только стопкой. И решил, что с него хватит.

– Жаль, очень жаль, – посетовал прокурор, – у вас выдающиеся способности. Я-то после ликерчика сразу на боковую, а вы еще до квартиры умудряетесь добрести.

На сей раз Арсений Иванович решил попытать счастья в губернском городе. Приехав в Рязань, в первый же вечер отправился в театр. Давным-давно, когда гостили тут с матушкой, они тоже его посетили, и Яблочков забыть не мог, какое оглушительное впечатление произвел на него спектакль. На этот раз давали «Доходное место». И пьеса, и сам спектакль настолько понравились Арсению, что, обнаружив утром объявление в газете: «Известный антрепренер Сковородин объявляет набор господ актеров на новый сезон», он отправился по указанному адресу.