Читать книгу - "Коррупция с человеческим лицом - Алексей Макеев"

— Да, разумеется. Как только удастся выяснить что-то конкретное, сразу сообщу. Бывай, Иван Демидович! Удачного дня!

Выйдя из кабинета Кирилина, Гуров медленно шел по коридору, обдумывая полученную информацию. Несмотря на заверения в том, что ситуация ему понятна, полковник пребывал почти в такой же растерянности, как и его коллега, не представляя, с какого края здесь нужно начинать.

Понятны были обстоятельства смерти Тимашова, но никак не причина, а это и было самым существенным. Любое расследование преступления начинается с вопроса «кому выгодно?», а в данном случае этот вопрос зависал в информационном вакууме.

«Точно сказал Кирилин, зацепок — ноль, — думал полковник. — Что ж, похоже, на начальном этапе придется заняться механическим собиранием всей возможной и невозможной информации. Тупо «грести под себя» все, что может иметь хоть какое-то отношение к этому делу, и не торопиться с версиями и гипотезами. В этом плане, кстати, может очень пригодиться телефон адвоката, который дал Машин худрук. Не исключено, что ему может быть известно что-то из подводной части этого айсберга, какая-то информация, которая не зафиксирована в официальных документах. Внутренние расследования — история всегда неоднозначная. Мало ли что там могло сыграть».

Помимо адвоката, полковник считал делом первостепенной важности и разговор с женой, точнее, теперь уже вдовой Тимашова.

Выражение «хлебать ложками», которое употребил Кирилин в отношении препарата, вызвавшего у Тимашова сердечный приступ, было, конечно, очень образным. Но в данном контексте оно вполне могло приобрести и буквальное значение. Препараты такого рода принимаются внутрь. Незаметно их можно подсунуть, только добавив в еду. А учитывая концентрацию, которая оказалась настолько высокой, что привела к смерти абсолютно здорового крепкого мужчины в расцвете лет, слова о «хлебании ложками» уже не казались метафорой.

«Если, кроме адвоката, Тимашова могла посещать только жена, то она, по-видимому, и заведовала гастрономической частью, — продолжил размышлять Гуров. — Тогда вариантов только два. Либо сама жена и «накормила» муженька сердечным препаратом, то есть именно она — та самая «отравительница», как сказал Кирилин. Либо кто-то ухитрился добавить препарат в еду без ее ведома, но точно зная, что именно этот продукт в ближайшее время употребит Тимашов».

Вывод был логичным, но совсем неутешительным. Проблема даже не в том, что возможных версий мало, а в том, что, единственно возможные, они же были и самыми невероятными.

Квартира, где находится человек, заключенный под домашний арест, всегда под завязку «нафарширована» специальной аппаратурой, позволяющей контролировать все, что в этой квартире происходит. Любое действие и самого Тимашова, и всех, кто находится в квартире, фиксируют видеокамеры. Жена сотрудника Управления собственной безопасности не могла об этом не знать.

Решиться при таком тотальном контро-ле подсыпать или подливать что-то подозрительное в пищу мужа значило бы собственноручно подписать себе приговор. Возможно, не смертный, но и не слишком привлекательный. Кто пойдет на подобное безрассудство?

Версия с «подсыпанием» вещества без ведома жены и самого Тимашова тоже выглядела довольно сомнительно. Каким образом посторонний человек смог бы осуществить такой маневр? В момент приготовления пищи он не мог присутствовать по определению. Добавить препарат в какие-то полуфабрикаты? Где гарантия, что они попадут на стол Тимашова? А все, что гарантированно на этот стол попадает, опять же, фиксируется видеонаблюдением. Невозможно незаметно проникнуть в квартиру и подсыпать смертельную дозу лекарства в компот.

«Нет, кажется, и здесь формулировать версии пока рановато, — думал полковник, заходя в свой кабинет. — Для начала не мешало бы узнать, как вообще происходил процесс кормления Тимашова. Возможно, и здесь были какие-то ограничения, связанные с арестом. Ведь в СИЗО проверяют передачи. Может быть, что-то подобное было предусмотрено и для Тимашова. А если на его стол попадали только определенные продукты, которые предварительно досматривались определенными людьми, это уже дает некое пространство для маневра. По крайней мере, тогда будет понятно, что доступ к продуктам, употребляемым арестантом, имела не только жена».

Определившись с этим вопросом, Гуров раскрыл блокнот и нашел номер адвоката, который на вчерашней встрече продиктовал ему Валерий Алексеевич.

— Добрый день, — через минуту вежливо говорил он в трубку. — Мне нужен Заруцкий Павел Егорович.

— Я слушаю, — несколько настороженно прозвучал в ответ довольно приятный баритон.

— Вас беспокоит полковник Гуров. Я провожу дознание по факту смерти Андрея Тимашова. Если не ошибаюсь, вы были его адвокатом? У меня есть к вам несколько вопросов. Мы можем встретиться и поговорить?

— Гуров?! — донесся из трубки радостный возглас. — Надо же, как оперативно! Валерий Сергеевич говорил мне, что вы согласились заняться этим делом и что он передал вам мой номер. Но, признаюсь, я даже не думал, что вы будете действовать с такой быстротой. Разумеется, я готов встретиться с вами. Чем раньше все это прояснится, тем лучше. Вам удобно будет подъехать в мой офис? Или лучше мне прийти к вам?

— Думаю, лучше мне, — сказал Гуров, невольно улыбнувшись рвению Заруцкого. — К чему лишний официоз? Побеседуем в неформальной обстановке.

— Да, конечно. Как вам удобнее. Записывайте адрес. Найти меня очень несложно, моя контора находится недалеко от здания Мосгорсуда, а уж этот-то адрес всем известен.

Записав координаты конторы Заруцкого, полковник заверил, что выезжает сию минуту и появится в офисе адвоката уже очень скоро.

— Отлично! — вновь очень радостно отреагировал тот. — С нетерпением буду вас ждать.