Читать книгу - "Яд со взбитыми сливками - Анна Ольховская"

— И зачем мы сюда пришли? — Саше всегда казалось, что водка, которую пьют взрослые, в живот попадает не вся, впитываясь в язык, отчего язык распухает и начинает цепляться за зубы. Потому и говорят они так смешно, вот как Пипетка сейчас, к примеру. — Тут неуютно, холодно как-то! Пойдем обратно, а? А еще лучше — ко мне.

— Ага, и Федора к нам ввалится в самый неподо… непро… — ик! неподходящий — о, получилось — момент!

Грузные шаги приближались, чего и следовало ожидать, ведь сесть или лечь можно было только на маты. Саша свернулся улиточкой и забился в самый дальний угол убежища, туда, где верхние маты свешивались почти до пола. Здесь точно не найдут, если специально искать не будут. А вот перспектива находиться совсем рядом с… Ну и фиг с ними, кролями, я уши руками зажму.

— И зачем бы ей ко мне приходить? — глупо хихикнула врачиха. — Наша мадам обычно приказы по телефону отдает и на утренних совещаниях, ты же знаешь.

— А кто у нас вопит во время траха? Здесь, в цоколе, никто не услышит, а на этаже Федора мгновенно прибежит, ты же знаешь, как она не любит, когда сотрудники… — голос физрука осип, послышалось громкое сопение, игривые шлепки по рукам, потом пол ощутимо содрогнулся — парочка приняла горизонтальное положение.

Саша приготовился зажать уши руками, но процесс не пошел. Вместо этого захныкала Пипетка:

— Ой, больно, попу ушибла! Мне тут не нравится, давай вернемся! И это… как его… эхо дурацкое какое-то! Словно хихикает кто!

— Ладно, вернемся, только сначала выпьем, че с тарой туда-сюда тягаться!

— А бокалы?

— Какие, на …, бокалы? Только что из стакана употребляла, из пластикового. Пей лучше, а то сам справлюсь.

— А тебе — ик! — не хватит? Сегодня разве обезьянку свою не дрессируешь?

— Санька, что ли? Не, он сам дрессируется сейчас, я ему велел упражнения самостоятельно долбить.

— И как вообще, получается что? Не зря я его два года от Федоры укрываю? Ты же знаешь, пацан абсолютно здоровый, да еще и хорошенький какой, на нем фирма неслабые бабки заработать может. И мне мало не покажется, если он все-таки попадется директорше на глаза. Пока малой был, из толпы остальных убогих не очень выделялся — ик! — а теперь ему хоть капюшон какой на башку надевай. Слушай, а может, его изуродовать как-нибудь, а? Глаз выбить, что ли?

— Мысль, ваще-то, неплохая, — гыгыкнул физрук. — Вот только пока он после этого в форму вернется, все навыки собьются. Ты бы видела, что пацан творит! Он так насобачился по слуху ориентироваться, что ни в жисть не догадаешься, что слепой! Да и от природы данные неплохие, он же полукровка, из этих, из косоглазых, настоящий ниндзя. Жилистый, сильный, растяжка обалденная, а упертый какой! Я те говорю, из него выйдет толк! Вот только внешность — да, заметная. Я тоже про это думал.

— И надумал что-нибудь?

— А то! Только без тебя никак, моя бусечка, — мокрый, хлюпающий звук означал, видимо, страстный поцелуй.

— Все, что смогу, — томно простонала бусечка.

— Сможешь, тебе несложно. Надо оформить документы, что пацан умер, и вывезти его, только не в крематорий, как других, а в нужное место, которое я подыщу.

— Ну-у-у, не знаю, — смачный прихлеб из бутылки, после чего голос Пипетки совсем поплыл. — Ты ж-ж-же знаешь, у нас просто так не умирают, только от опытов в изоляторе. А если кто из убогих вдруг сам откинется, Федора такой скандал устроит! Допросами замучает, у нее ведь каждая единица в компьютере на учете. Я ваще не понимаю, почему она Смирнова до сих пор не приметила. Затерялся, ч-ч-че ли?

— Так в чем проблема? Оформи его в изолятор, но ничего не давай.

— А отч… отчхи… отчетность?

— О-о-о, вижу, тебе уже хватит, — хмыкнул физрук. — Ладно, пошли, сейчас с тобой на серьезные темы бесполезно разговаривать.

— Не хочу никуда идти, я тут посплю.

— Вот же зараза! — проворчал пылкий возлюбленный, взваливая окосевшую даму сердца на плечо. — Нажралась в сопли, а мне тягай эти кости! Быстрее бы Саньку отсюда вытащить, а там можно будет и от этой клизмы отвязаться! Надоела хуже горькой редьки, без водяры подойти к ней не могу…

Бурчанье, в которое удачно вплетались шаркающие звуки шагов тяжело навьюченного осла, постепенно удалялось, пока не затихло в районе кабинета физрука.

Саша выждал еще несколько минут, затем бесшумно выбрался из своего убежища и, оставшись на четвереньках, медленно пополз в сторону выхода, ощупывая пол перед собой руками. Вряд ли Владимир Игоревич, унося врачиху, озаботился сбором стеклотары, а устроить звучный бреньк, подфутболив случайно бутылку, почему-то не хотелось.

Хотелось побыстрее вернуться к себе, а еще лучше — забиться в какой-нибудь уголок, где никто не будет приставать с расспросами, и обдумать услышанное.

Главное — не зацикливаться на плохом сейчас, иначе он не сможет сосредоточиться на дороге и обязательно на что-нибудь наткнется, уронит или упадет сам. В общем, привлечет к себе внимание, которое, как оказалось, смертельно опасно.

Все, заткнись, не думай ни о чем, придурок! Слушай пространство, сконцентрируйся! Вспомни дыхательные упражнения, которым тебя научил Владимир Игоревич…

Прекрати реветь, девчонка! Ну подумаешь, единственный человек, заботившийся о тебе, на самом деле просто дрессировал тебя, как обезьяну в цирке, ну и черт с ним! Ты же чувствовал, что ему нельзя доверять, так чего теперь разнюнился? Обидно? Лучше подумай о пользе, которую принес тебе дрессировщик. Ты же слышал — у тебя все получается хорошо, Владимир Игоревич доволен.